Анке

После вчерашнего прощального вечера чувствовал я себя неважно, в гостиницу вернулись около полуночи, а сейчас в шесть утра уже сижу в вагоне – отправление, по-моему, в восемь. Мои соседи по купе пошли получать сухой паек, а я смотрю в окно на низкий перрон. Провожающих нет – это специальный поезд. Скосив глаза вижу кирпичную арку входа в вокзал с полукруглой надписью Berlin Ostbahnhof. Оттуда выходит девушка в светлом пальто, с маленьким чемоданчиком, раскрывает зонтик – моросит мелкий дождь и медленно идет в противоположную сторону. На секунду мне кажется, что я ее где-то видел.

Вернулись мои попутчики – Коля, Володя и Зина – принесли завтрак: в пакете бутерброд с ветчиной и бутылка пива, как это кстати – может полегчает. Не знаю как я им, а мне мои сослуживцы по Карповскому институту за две недели проведенные вместе здорово надоели – скорей бы домой. Не помню, уж как это получилось, но из Ждановского райкома комсомола пришла в институт разнарядка: выделить четырех человек на поездку в ГДР с поездом дружбы. Письмо передали в Совет Молодых Ученых института, и нас рекомендовали как представителей научной молодежи.

Остальных представителей рабочей молодежи района мы увидели уже в вагоне: Швейная фабрика «Салют», завод Манометр, 1-й мясокомбинат и 2-й часовой завод. Руководили группой секретарь райкома Валера и куратор Емельянова – старший лейтенант МВД. Сразу же выбрали старосту группы – Витю Новикова – мастера с Манометра, прирожденного лидера, шутника и гитариста, а затем долго обсуждали: сколько бутылок водки каждый должен сдать в общий котел, контролируемый Валерой, согласились на четырех. Стоить заметить, что водка играла во всей поездке немаловажную роль, а может даже и центральную, пили даже во время визита в немецкий детский сад, после просмотра самодеятельности.

Девушка в светлом пальто возвращалась по платформе вдоль поезда: у каждого окна она останавливалась, вставала на цыпочки и пыталась заглянуть внутрь, как будто кого-то искала. Вот она подошла к моему окну и наши глаза встретились – о боже, это же Анке, как я ее не узнал сразу! Я помахал ей рукой, и она бросилась к двери.

По прибытии в Восточный Берлин наш вагон был отправлен дружить с молодежью района Панков. Все было бы ничего, если бы понятие молодёжь в наших государствах не отличалось бы так сильно: средний возраст советской делегации был около тридцати лет, а с немецкой стороны нас принимали студенты медицинского техникума в возрасте 15-16 лет, в основном девочки, хотя было и несколько мальчиков. Каждый день после завтрака нашу группу везли на какое-либо плановое мероприятие: посещение немецкой школы, детского сада, свадьбы в городской ратуше, фабрики электроприборов, свинофермы и тому подобного, пару часов свободного времени после обеда, ужин и наконец дискотека, оборудованная в подвале медучилища. Видно, хозяева имели твердое представление об интересах советской делегации: каждый вечер нас ожидал ящик водки марки «Lutikoff» и бесчисленное количество коробок с пивом. Шум в подвале был абсолютно непереносимый и большую часть времени я проводил снаружи в маленьком садике, куда можно было подняться по узкой винтовой лестнице.

Анке впорхнула в наше купе, и, если бы не посторонние, наверное бы бросилась мне на шею. – Как здорово, что ты пришла проводить, - прошептал я. Только сейчас я увидел, как она красива: идеальный овал лица обрамляли светло-каштановые волосы, заплетенные в короткую косичку, тонкий прямой носик и щеки были усыпаны светлыми веснушками, а серо-зеленые глаза, казалось, светились изнутри. Она присела на краешек скамейки рядом с Зиной и протянула мне маленький сверточек. Там оказался мой носовой платок: выстиранный, выглаженный и пропитанный духами.

Вчерашний прощальный вечер проходил в том же подвале и с тем же меню и программой. В какой-то момент диск-жокей объявил «белый танец» и Анке пригласила меня. До этого мы почему-то ни разу не встречались. В отличие от большинства немецких студенток Анке довольно хорошо говорила по-русски – видимо училась в специальной школе, так что мы могли разговаривать без помощи рук. Она училась на втором курсе техникума на медсестру, жила с мамой и младшим братом, а отец оставил их год назад. Для своих неполных шестнадцати лет целовалась она очень здорово. После трех или четырех танцев мы решили выпить пива и тут Анке внезапно стало плохо: она побледнела и ее стошнило. Мне было ужасно ее жалко, я дал ей свой носовой платок, и она ушла в туалет привести себя в порядок. Как раз в это время прибыл автобус и нашу делегацию увезли в гостиницу.

- Я еду с тобой в Москву, - глядя мне прямо в глаза объявила Анке. Мои соседи по купе мгновенно испарились, и мы остались вдвоем. – Я хочу быть всегда с тобой. А ты?

Сказать, что я сильно растерялся, просто ничего не сказать. – Конечно хочу, но как ты себе это представляешь? Что ты там будешь делать?

- Я буду жить с тобой пока мне не исполнится шестнадцать, а потом мы получим специальное разрешение, я узнавала, и поженимся. – Анке еще не закончила фразу, а я уже твердо знал, что никогда не скажу ей ни о уже имеющейся жене, ни о пятилетнем сыне.

- Но ты же совсем не знаешь меня. Давай ты сейчас вернешься к маме, а потом приедешь ко мне в гости, может быть тебе не понравится жить в Советском Союзе.

- Нет, я все решила, маме я написала записку, а про Советский Союз я знаю достаточно – такая же социалистическая страна, как и ГДР, только зимы более холодные (об этом ей вероятно рассказал ее дедушка). Ты сам сказал, что я хорошо говорю по-русски, ведь правда?

- Конечно, - промямлил я, - просто отлично, тут проблем не предвидится. – На мой аргумент, что у нее нет билета, она легко возразила, что сейчас придет кондуктор и она купит билет, деньги у нее есть.

Спасение пришло неожиданно: дверь купе с лязгом открылась и к нам ворвалась старший лейтенант Емельянова. Она быстро и отрывисто заговорила по-немецки и с каждым ее словом Анке сжималась как от удара плети, слезы потекли по веснушкам, и она закрыла лицо руками. Один раз она украдкой взглянула на меня, а потом схватила свой чемоданчик и выбежала из вагона. Больше я ее никогда не видел.

***

Поезд Дружбы загудел на прощание и тронулся. Мои коллеги Володя, Коля и Зина вернулись на свои места и деликатно молчали. Неожиданно в купе ввалился Витька Никонов с гитарой и двумя бутылками Лютикова. – Давайте друзья-ученые, за отъезд, чтоб все было хорошо! – Очнулся я только когда проезжали Можайск.

Dimus 1982, 2022