Северное Борнео
Когда я был маленьким, я очень любил деньги. Особенно мне нравилось собирать блестящие никелевые монетки достоинством 10, 15 и 20 копеек, и моя коллекция постоянно пополнялась различными способами. Многие взрослые легко расставались с монетами, вышедшими из употребления после реформы 1961 года, и дарили их мне, но более интересно было найти что-нибудь самому. Совсем рядом с нашим домом находилась станция пригородной электрички Петровско-Разумовское и моим излюбленным местом для прогулок было низкое пространство под деревянной платформой. Невезучие пассажиры роняли свои деньги, они катились и исчезали в щелях между досками. В какой-то момент мама узнала о моих экспедиция и мне было запрещено туда лазить по соображениям, я думаю, безопасности, хотя доход был приличный.
Пришлось переключиться на другие объекты: прямо перед нашим домом был угольный сарай, а от него вела дорожка к водопроводной колонке, около которой находился давно сгоревший дом, принадлежавший, как говорила бабушка, какому-то богатому человеку. Это пепелище оказалось настоящим Клондайком - в первый же поход я нашел там две медные монеты: тяжелый царский пятак, позднее пригодившийся для игр в «расшибалочку» и «пристеночек», и британскую монету в полпенса, идентифицированную папой. Стал я наведываться на пожарище регулярно, захватывая с собой как порядочный археолог детские грабли и совочек, и скоро удача улыбнулась мне – откопал я пистолет Макарова, заржавленный, но с сохранившейся рифленой черной ручкой. Я как мог его отчистил и спрятал, но конечно не смог удержаться и показал своим друзьям и двоюродному брату Жене. Жалко, что не было патронов.
Где-то в то же время я заинтересовался собиранием марок. От недавно умершего дедушки со стороны мамы я унаследовал два альбома: с одном были советские, а в другом иностранные марки. Сначала я решил собирать «Ленина» и «Космос», но потом по совету старших товарищей переключился на «колонии». Однако оказалось, что если Ленина и космос мне мог купить папа, то колонии можно было только выменять. Удача никогда не покидала меня и вскоре представился замечательный случай. У меня был друг Саша Спиридонов старше меня года на три, по кличке Спиря, - тоже известный нумизмат и филателист, который показал мне свою коллекцию в нескольких альбомах и в дополнение большой конверт с марками на обмен. Я спросил, есть ли у него колонии и, получив утвердительный ответ, попросил поменяться. Спиря пролистал мои два альбомчика и сказал, что ничего интересного для себя не видит, но есть вариант: он мне бы мог предложить несколько колоний в обмен на моего Макарова. Я не устоял и на следующий день принес пистолет, а Спиря выдал мне пять марок: Мозамбик, Гваделупа, Сенегал и две с Северного Борнео.
Прошло несколько лет. Интерес к маркам то разгорался, то затухал, коллекция постепенно пополнялась, подборки марок «Ленина и Космос» позднее я подарил своей школе по случаю какого-то юбилея, а колониальная система в 60е годы почти распалась – новых марок не прибавлялось, а вот старые росли в цене. Однажды мы с родителями поехали в гости к дяде Марату, который работал ведущим инженером, по-моему в Гидропроекте, и нередко ездил в командировки в зарубежные страны, где строил всякие асуанские плотины. Его сын Вадик показал мне свою коллекцию марок – собирал он «Спорт» - и рассказал, что папа привозит ему серии прямо по каталогу. С этим понятием я не был знаком, и Вадик достал из шкафа толстую книгу, в которой я увидел тысячи марок с указанием различной информации включая цену. Там были и советские марки, выпущенные за все годы, и я с удивлением обнаружил, что ленинские марки, собранные дедушкой Мишей и подаренные мной школе, представляли весьма большую ценность - некоторые оценивались в десятки и сотни франков. Но настоящий сюрприз ждал нас, когда мы дошли до проверки моих колоний: синяя марка Северного Борнео стоила пять тысяч франков, а желтая целых тридцать тысяч. Задыхаясь от счастья, я побежал в другую комнату к папе и ошеломил его этой новостью – мы продадим эти марки и купим машину как у родителей моего школьного друга Сережи. Дядя Марат тоже обрадовался, но сказал, что надо проверить те ли это марки и в каком они состоянии, гашеные или нет. Я обещал привезти их ему для ревизии и не мог дождаться, когда мы поедем домой.
Не успели мы перешагнуть порог как я бросился к своему альбому и принес его родителям. Папа, видимо тоже предвкушая как потратит тридцать пять тысяч франков, достал лупу и стал внимательно рассматривать марки Северного Борнео. Сначала он приятно удивился – марки оказались негашеные, что теоретически означало полную цену как по каталогу, но потом наступил крах… Посмотри, сказал он, видишь зубчики отделяются от картинки? Он подержал марку над паром из чайника, и картинка полностью отошла от зубчатой подложки, на которой стали видны буквы «Почта СССР, 2 коп.». Стало понятно, что Спиря вырезал эти марки из какого-то журнала и наклеил на первые же попавшиеся, чтобы удовлетворить мою страсть к колониям и завладеть пистолетом. Я заплакал, папа наверно тоже.
С тех пор прошло много лет, не раз меня обманывали, даже на более крупные суммы, но никогда больше не было так обидно.