Лари

Хозяйка поспешно насыпала корм в миску, поставила рядом вторую миску с водой, и все люди ушли, оставив Лари в квартире в полном одиночестве. Он растерянно стоял посреди комнаты, не понимая почему Хозяин не взял его с собой. Такое было впервые. Ведь Лари – профессиональная собака-поводырь, и они с Хозяином всегда всюду ходят вместе. Хозяин так и говорит: «Лари – мой свет».

Вообще весь вечер был какой-то необычный. Сначала Хозяин лежал на диване и стонал, а Хозяйка много звонила по телефону. Потом пришли чужие люди. От них сложно пахло поликлиникой, машиной и еще чем-то незнакомым. Потом пришли еще другие чужие люди, на этот раз в странных белых одеждах. Они посадили Хозяина в специальное кресло, какое Лари раньше видел в машинах амбуланса, и так вынесли из квартиры. Лари еще постоял у входной двери, прислушиваясь к звукам на лестнице, но там все было обычно, и он пошел на подстилку. Стемнело. Значит сейчас вечер. Тогда почему ему насыпали корм сейчас? Ведь его всегда кормят утром, когда квартиру заливает солнце.

Ночь прошла беспокойно. Лари дремал, все время прислу­ши­ва­ясь к звукам на лестнице и во дворе, каждую секунду готовый вскочить и радостно броситься навстречу вернувшемуся Хозяину. И действительно, утром раздался характерный щелчок открывающейся двери, но вместо Хозяина зашла Соседка. Она поменяла воду в миске, сводила Лари на прогулку и ушла, опять оставив его одного.

Лари стало страшно. В метаниях от входной двери к окну прошел день. Есть не хотелось, только пить. Он вылакал всю воду. Опять стемнело. Он еще никогда не оставался без людей так долго. С самого его рождения в Школе собак-поводырей люди всегда были рядом, и они вместе с ним что-то делали.

Лари был потомственный поводырь слепых. Собаки его рода поколениями так служили людям. Не все, конечно. Только самые сообразительные и пригодные для этого дела еще по многим параметрам, и в родословной Лари их было множество с обеих сторон. А вот мама так не работала. Она была просто хорошей мамой и жила в Школе в детском отделении вместе с другими хорошими мамами. Иногда в Школе появлялись папы, и потом у мам рождались щенки. У Лари было еще три братика и сестричка, но только его и сестричку Инструктор выбрал, чтобы научить быть поводырем. Тех, кого Инструктор не брал, учили быть компаньонами больных детей. Это Лари слышал от Экскурсовода, который каждую неделю приводил в Школу одну группу экскурсантов. Экскурсовод стоял у клеток со щенками и рассказывал, что когда они немного подрастут и получат все прививки, их на время отдадут в приемные семьи опытным людям, которые умеют выращивать щенков и научат их жить в современном городе. А потом молодые собаки вернутся в Школу, где специальные инструкторы обучат их работать поводырями и распределят по хозяевам.

Лари слушал тогда Экскурсовода, но плохо его понимал. Слишком много непонятных слов было в его речи, а Лари тогда знал очень мало человеческих слов и, кроме Школы, больше нигде еще не бывал. Но все равно он внимательно слушал, ведь это было о нем. Это он знал точно, ведь Экскурсовод часто повторял его имя. И постепенно Лари начал различать в его речи часто повторяющиеся слова. К тому же постепенно он перестал нервничать в присутствии множества незнакомых людей, ведь все стоявшие у клетки и проходившие мимо излучали доброже­лательность. А вот поначалу ему было страшновато...

Вечером опять зашла Соседка. Зачем-то понюхала почти не тронутый корм в миске, налила во вторую миску свежую воду, вывела Лари во двор и ушла. Лари проводил ее до входной двери, дождался щелчка замка и уныло побрел на свою подстилку.

…Однажды, когда Лари и другие щенки уже переселились из клетки в вольер, пришел рыжий парень и забрал Лари к себе домой. Там было интересно – все совсем не так как в Школе: другие запахи, звуки, люди, шумы. И каждый день много нового. Лари сначала немножко побаивался и робел, но любопытство победило. Он научился ходить по лестнице и ездить в лифте. Он узнал, что его еда лежит только в его миске, а подбирать еду с пола, брать ее со стола и даже просить у стола – нельзя. И постепенно он потерял интерес к пище, что лежит у людей на столе, на полке или даже на полу. И еще он выучил, что грызть можно только свои игрушки, а мебель, провода, обувь и носки – нельзя. Прыгать на человека и хватать его за юбку или брюки тоже нельзя, даже во время игры. И на улице нельзя подбирать пищу с земли, брать из чужих рук и бросаться на прохожих, даже чтобы их попри­ветствовать. Нельзя бегать за велосипедистами и выбегать на дорогу, но можно спокойно ходить на поводке рядом с Парнем, время от времени получая за это маленькие кусочки вкусного крекера. Хорошо свободно бегать на лужайке, когда Парень его отпускает. Интересно ловить брошенный мячик, палку или резиновый диск и приносить Парню, чтобы тот снова бросал. И получать за это вкусные кусочки. А еще Лари научился делать свои дела на улице, не бояться движущегося транспорта, суеты, шума, резких звуков, даже этого жуткого, когда стригут траву и кусты, спокойно вести себя в огромной толпе, ездить в автобусе, в поезде и в автомобиле, не боясь при этом грохота и тряски, долго и безучастно лежать рядом, когда Парень занимается чем-то своим.

Иногда они с Парнем приходили в Школу. Там Лари осматривали, измеряли, взвешивали, зачем-то лезли в рот, в уши, а потом клали на стол и прикладывали к животу в разных местах что-то круглое и холодное, и еще водили палочкой по всему животу. Это было не больно и в общем-то не страшно, но неприятно и совсем не интересно. Зато потом Лари всегда получал большой вкусный крекер и бегал в вольере с другими собаками. А еще Инструктор с ним играл.

Однажды они с Парнем как обычно пришли в Школу, но пока Лари увлеченно бегал с собаками и играл с Инструктором, Парень почему-то пропал. Лари остался в Школе. Было грустно и непривычно без Парня, но вокруг было все знакомо, были друзья, и его любимый мячик тоже почему-то оказался здесь. Лари лежал, грыз мячик, подходил Инструктор, гладил, давал маленькие кусочки крекера, и Лари быстро успокоился.

С тех пор его жизнь изменилась. Оказалось, что здесь в Школе есть много таких же мест как в городе: перекресток, светофор, тротуар, проезжая часть, машины, шлагбаум, лестницы. Еще есть кошки и голуби.

Целыми днями Инструктор учил Лари разным штукам: вставать, садиться и ложиться по команде, подходить по подзыву, отправляться на место, приносить самые разные предметы, моментально подбирать и подавать упавшее, двигаться по прямой рядом с человеком и останавливаться по его команде, не обращать внимание на кошек, на разбросанную еду, на других собак, останавливаться перед пре­пятствием, находить вход в здание и еще много чему. Оказалось, что препятствия бывают нижние — ступеньки и бордюры, верхние — низко висящие ветки деревьев, шлагбаум, ограничительная лента, и те, что можно обойти сбоку, и собака должна самостоятельно принять правильное решение, как предупредить человека и как его быстро и безопасно провести. Труднее всего Лари было с верхними препятствиями, ведь собака ниже человека. И еще нужно было понять и запомнить много разных чело­веческих слов, научиться быть послушным и выполнять команды человека всегда в любом месте.

 Сначала они занимались в Школе, потом — в городе: на улице, в парке, в магазине, на почте, в офисе, в банке и на пляже. Ездили в автобусе, троллейбусе, трамвае и на поезде. А потом учили много разных маршрутов и их названия, чтобы, услышав название, Лари мог по памяти провести человека на работу, домой и повсюду, куда тот обычно ходит. А потом был экзамен в многолюдном центре города без права даже на одну ошибку. Нужно было показать исполнение всех команд на автовокзале и в огромном торговом центре, а потом самостоятельно провести Инструктора с повязкой на глазах по одному из выученных маршрутов, включающих поездку в общественном транспорте с пересадкой. Экзамен Лари сдал хорошо. Он это понял, когда после экзамена довольный Инструктор дал ему большущий кусок вкусного крекера. А потом сразу же второй. Такой же большой и вкусный.

Однажды Инструктор подвел к Лари невысокого мужчину, сунул тому в руку поводок и сказал:

— Лари, это твой хозяин. — Тот неуверенно потянул за поводок, раскрыл кулак второй руки и на ладони у него оказались кусочки крекера.

— Можно, — сказал Инструктор. Лари аккуратно слизнул. Крекеру он всегда был рад.

А потом они опять учили то же самое, но теперь уже вместе с хозяином. Жили в Школе в маленькой однокомнатной квартирке, а затем переехали к Хозяину домой в большую квартиру в городе. Там была Хозяйка. Инструктор был с ними рядом и в Школе, и дома, а потом оказалось, что его нет. Лари даже не заметил, как это произошло. Иногда к Хозяину приходили дети. Когда они пришли в первый раз, Хозяин подвел к ним Лари и сказал:

— Лари, это мои дети и внук.

Слово «дети» Лари знал. Это такие маленькие люди, на которых нельзя рычать, даже если они дергают тебя за хвост и тянут за уши. Дети Хозяина были почему-то большими, даже выше его самого, кроме одного совсем маленького. Этот хватал Лари за хвост, за уши, больно тянул за шерсть и еще лез пальцами в глаза. Лари осторожно прихватил его за руку, очень аккуратно, совсем не сжимая челюстей, но Хозяин строго сказал, что так делать тоже нельзя. И тогда Лари научился избегать этого вредного «дети» ...

Ночь прошла тяжело. Лари почти не спал. Все время хотелось пить. Очень сильно. Он лакал из миски пока вода не закончилась. Потом солнце осветило комнату. Значит уже утро. Есть не хотелось совсем. Только пить. Двигаться тоже не хотелось. Лари облизнул сухой нос. Легче не стало. Вдруг щелкнул замок входной двери, и зашла Хозяйка. Почему-то без Хозяина. Лари вскочил, бросился к ней и уткнулся мордой в ее ладонь. Хозяйка рассеянно потрепала его по загривку и устало повалилась на диван. Он схватил свой поводок и сунул ей в руку, предлагая отправиться за Хозяином.

— Сейчас, — с трудом проговорила Хозяйка, не двигаясь. Потом потянулась к телефону.

Пришла Соседка, налила в пустую миску воду, вывела Лари, и потом они вместе с Хозяйкой опять ушли.Вернулись они вместе с детьми Хозяина и еще с большим количеством других людей. Многих из них Лари знал: видел в доме, во дворе и на работе у Хозяина. И рыжий Парень пришел, хотя раньше почему-то никогда не приходил. Лари вспомнил его, обрадовался. И вовсе не потому, что Парень принес ему большой вкусный крекер. Хозяин тоже давал Лари кусочки такого крекера, когда хотел похвалить. И Инструктор. И Хозяйка. Просто Лари обрадовался Парню. И крекеру тоже очень.

— Смотри-ка, крекер он ест, а корм стоит уже два дня почти не тронутый. Я подумала, может испор­ти­л­ся. Даже понюхала, а запах нормальный, — сказала Соседка. Парень потрогал нос Лари.

— У него температура — нос сухой и горячий, — озабоченно бросил он Хозяйке.

— У меня больше нет сил, и из дому я выйти сейчас не могу. Ты же знаешь, — в отчаянии воскликнула Хозяйка.

— Не надо. Я сам, — ответил Парень и куда-то позвонил.

В ветлечебнице Лари поставили капельницу. Было немного больно, когда зачем-то укололи лапу и протянули от нее прозрачную трубку к бутылке у него над головой, а потом Лари стало безразлично. Главное, что Парень сидел рядом, держал его за другую лапу и гладил по спине. И Лари заснул.

Проснулся он утром в клетке. Рядом никого не было. Хотелось есть. Лари нашел в углу клетки корм и воду. Поел, попил. Пришел кто-то незнакомый, открыл клетку и вывел Лари в соседнюю комнату. Там был Парень, и Лари радостно подбежал к нему.

— Все в порядке. Можешь забирать, — сказал врач Парню.

— Что с ним было? — спросил Парень.

— Не знаю. Температура и больше ничего. Анализ крови и мочи сделали, сердце проверили, живот, легкие. Зоопсихолог, наверное, сказал бы, что нервный срыв. Может, сильно испугался чего-то. А я ветеринар, а не зоопсихолог, — ответил врач.

— Ну да, у них же не спросишь, — согласился Парень.

— Спросить можно, только они не отвечают. Знаешь, есть хороший анекдот. Хочешь? - предложил врач. И он рассказал забавную историю о ветеринаре, который заболел и пришел к обычному терапевту, который лечит людей. «На что жалуешься, что случи­лось, когда и как началось, что сейчас болит?» — спросил терапевт. «Ну так нечестно. Ты сам дога­дайся. Мне же мои пациенты не рассказывают», — обиженно протянул ветеринар.

— Ладно, забирай его. Счет на кого выписывать? — спросил врач.

— Мне сказали, что на школу. Они сами с хозяевами разберутся, — ответил Парень.

Дома Хозяйка и дети Хозяина почему-то сидели в низких креслах, а люди сидели на обычных стульях и рассказывали друг другу о том, какой Хозяин хороший. А потом ушли, но пришли другие. И на завтра опять повторилось то же самое. И послезавтра. А потом Лари запутался в днях. Все время приходили разные люди, и все рассказывали друг другу, Хозяйке и Лари о том, какой Хозяин хороший. Лари слушал их и недоумевал, зачем они все это говорят. Ведь все это знают. Они знают, раз сами же это и говорят, Лари знает, потому что уже очень давно общается с Хозяином, и Хозяйка наверняка знает. Она ведь общается с Хозяином еще дольше, чем Лари. Во всяком случае, когда Лари появился в этой квартире впервые, Хозяйка тут уже жила. И дети Хозяина это тоже знают. Ведь они много раз здесь бывали.

А потом люди перестали приходить, а Хозяйка начала брать с собой Лари на работу. Вместе с миской и подстилкой. Когда она взяла его в первый раз, он подумал, что они идут за Хозяином. Он знал эту дорогу и это место. Он приходил сюда раньше по вечерам вместе с Хозяином, а отсюда уже втроем они отправ­лялись слушать музыку в большой дом на площади с фонтаном. Но сейчас все было не так. Они с Хозяйкой приходили сюда утром, а вечером возвращались прямо домой. Хозяина тут нигде не было. Во всяком случае Лари его не нашел, а ведь он каждый день по многу раз оббегал все места, куда можно попасть. Тогда оставалось просто лежать или сидеть рядом с Хозяйкой и ждать, когда они пойдут домой.

Как-то в комнату зашла грузная женщина с кипой бумаг, положила их Хозяйке на стол и спросила:

— Ты решила оставить его себе?

— Нет, сказали, что так нельзя. Разрешили только до конца месяца. А потом надо отдать.

— А сюда ты его зачем?

— Так по инструкции его нельзя оставлять одного больше, чем на пару часов.

Лари лежал рядом, но не сильно прислушивался к их разговору. Какая ему разница, о чем они говорят. Ясно, что не о нем. Ведь они ни разу не назвали его имя. И значимых слов было сказано всего два: «нельзя» и «отдать».

А потом однажды вечером в квартиру пришел Инструктор и с ним незнакомая женщина с палкой. Хозяйка взяла женщину за руку и осторожно усадила на диван. Лари узнал Инструктора сразу. Обрадовался ему. Подошел, вежливо помахал хвостом. Повернулся, подставил спину. Инструктор погладил его по спине, потом по морде, потом за ухом.

— Рада познакомиться, — проговорила женщина.

— К сожалению, наше знакомство по несчастью, — горько ответила Хозяйка.

— Это жизнь, — ответила женщина. Наступила пауза. Лари спокойно лежал поодаль. Наблюдал.

— Лари теперь будет у вас? Вы заберете его прямо сейчас? — тихо спросила Хозяйка женщину. Лари насторожился.

— Сначала оба пойдут в Школу на две недели. Им обоим нужно будет много выучить. Научиться жить вместе и сотрудничать, — ответил Инструктор.

— У меня никогда не было собаки. Я долго ждала. Много лет. Очередь очень длинная, — объяснила женщина.

— Школа одна на всю страну. Подходящих собак мало. Денег на развитие нет. На энтузиазме держимся, — горько проговорил Инструктор.

— Я слышала, что собираются учить попугаев на поводырей. Они живут по триста лет, их проще содержать, и они могут голосом давать преду­пре­ждения, — сказала женщина.

— Да, была такая идея, — подтвердил Инструктор. — Только вот реализация буксует. Уже много лет.

— Теперь с Лари у меня будет совсем другая жизнь, — с надеждой проговорила женщина.

— Ему будет тяжело. Он был сильно привязан к моему мужу. Все-таки почти шесть лет вместе, — предупредила Хозяйка. Лари сел. Не нравился ему этот разговор. Совсем не нравился.

— Будем работать. Он не первый такой. Бывает, что собаки меняют хозяев. А бывает наоборот: чело­век успевает пережить собаку. Ведь редко кто из них работает больше десяти лет. У собак вообще короткий век, а эти особенно быстро дряхлеют. Работа у них вредная. Все время в напряжении, — сказал Инструктор. Он подошел к Лари, взял его за ошейник и подвел к сидящей на диване женщине.

— Лари, Хозяин не вернется. Это – твоя новая Хозяйка. Сейчас мы в Школу учить новые маршруты. Женщина пошарила в воздухе рукой, нашла голову Лари и прижала ее к своим коленям.

— Мы подружимся. Тебе будет хорошо у нас, — сказала она ему и второй рукой погладила по голове между ушами. Руки была мягкими, а движения – ласковыми.

Лари осторожно высвободился из рук женщины. Как это Хозяин не вернется? Конечно, он вернется. Вот же его палка осталась здесь. Лари бросился в другую комнату, принес палку Хозяина и положил ее на пол перед Хозяйкой, Инструктором и этой женщиной. Потом сбегал в прихожую и на всякий случай принес еще тапочки Хозяина.

Хозяйка заплакала и, сквозь слезы, спросила Инструктора:

— Может дать ему эту палку с собой? Или тапочки?

— Вот как раз этого делать совсем не нужно. И сама тоже не приходи. Дай ему забыть, — заявил Инструктор.

И тут Лари понял почему Хозяин не вернется. Потому что он потерялся, а без Лари не смог найти дорогу домой. И во всем виноват именно Лари. Он виноват в том, что, согласно Правилу, позволил тогда оставить себя дома, а не бросился вслед за Хозяином, когда те люди вынесли его из квартиры. Он виноват в том, что был дисциплинирован и не сорвался с поводка, когда соседка выводила его на улицу. Если бы он тогда бросился разыскивать Хозяина, он бы его нашел. Ведь он прекрасно знает все места, где Хозяин бывает и все способы как туда добраться и как вернуться домой. И еще он виноват в том, что вот сейчас предаст Хозяина. Он позволит себя отсюда увести, вернется с Инструктором и этой женщиной в Школу, выучит еще новые маршруты и еще новые слова, а потом будет жить в новой семье и служить этой женщине, потому что он ей нужен. Ведь он – служебная собака, и в этом его служба.

И от отчаяния Лари завыл. Безутешно и безна­дежно. Впервые в жизни. Он знал, что ему, поводырю, нельзя выть и даже нельзя громко лаять. И сейчас он виноват еще и в том, что нарушает Правило. Но не выть он не мог.

(c) Irina L. Lir, 2025