На пути к блаженству

«Люди готовы на что угодно, пусть даже самое абсурдное, лишь бы не столкнуться лицом к лицу со своей собственной душой.» - Карл Юнг

«Польша – это такая страна, где все живут тем, что друг друга обманывают» - гнусный стереотип времен 70-х годов

«...И всё рушится. И эта зима, и эти дома, и эти люди — всё уйдёт, всё сгорит, исчезнет. А останется только снег, белый, глухой, равнодушный...» - Михаил Булгаков, «Белая гвардия»

«Я живу в очень интересное время!» - так формулировали своё отношение к современному им отрезку истории бесчисленные поколения людей, потому что хотя перемены происходят всегда, но когда ты находишься близко к чему-либо движущемуся, то кажется, что, проходя мимо тебя, оно невероятно ускоряется, как, к примеру, наблюдение за идущим поездом с расстояния нескольких километров, совсем не так впечатляет, как когда экспресс проносится мимо тебя, стоящего на пригородной платформе, отступив на шаг от желтой линии безопасности. А уж если эти изменения тебя как-то касаются, хотя бы струёй сжатого воздуха или пугающим ревом сирены, то определение «интересное» хочется заменить на что-то более осмысленное, и поговорить о перманентном кризисе, крушении системы общественного порядка или падении нравов. Читатель уже понял, что высказаться по этим вопросам, если кому и удастся, то только автору, у которого что-то наболело и рвется наружу.

То, что мир катится в пропасть, ясно любому, прожившему хотя бы полсотни лет, то есть практически всем читающим данный опус, поскольку я почти уверен, что представители другой возрастной группы уже заскучали на первом абзаце и переключились на более важные дела – некогда! Конечно, мы говорим не обо всей планете, а только о ее части, оккупированной Западной Цивилизацией: Северная Америка, Европа до Урала, и страна на Ближнем Востоке – участник конкурса Евровидения, а все остальные земляне ожидают гибели этой цивилизации, чтобы поживиться остатками. Очень здорово эти чувства выразил Владимир Высоцкий в песне «Мои похорона», когда обращается к вампирам с просьбой немного подождать пить кровь: «Да погодите, сам налью, знаю-знаю, вкусная…»

Ничего особенного в гибели цивилизации нет – так уже многократно случалось, и самый известный пример это крушение и гибель Римской империи, прекрасно описанные Гиббоном в своем шеститомном труде еще в 18 веке. Аналогий с нынешней ситуацией просматривается много, но остановимся только на самых очевидных. К примеру, пишет историк, деньги при выборах нового императора играли всё большую роль, и в конце 2-го века юрист и финансист Дидиан Юлиан просто купил эту должность у преторианской гвардии, пообещав каждому солдату 25 тысяч сестерциев, что было равно 10-летнему жалованию легионера. Интересно, что с учетом численности интересантов, общая сумма выплат составляла около 1 миллиарда нынешних, долларов, что весьма близко к затратам на недавнюю президентскую выборную кампанию.

Еще через двадцать лет впервые за всю историю Рима императором стал сын раба -вольноотпущенника из Северной Африки Марк Макрин, который тоже был юристом в администрации Каракаллы (бани все видели?) и возглавил заговор против своего патрона. На всякий случай Макрин сразу же назначил вице-императором своего малолетнего сына, но это не помогло: обоих казнили весьма скоро, как, впрочем, и Дидиана, о котором Гиббон сказал: «Он стал жертвой глупости и богатства…», но кандидатов в императоры не убавилось.

Спросите, а как развивались события дальше, подразумевая, что нас-то ждёт? - В начале 3-го века Римская империя была в глубоком кризисе: непрерывные набеги варваров по всем границам, экономический упадок и инфляция - «в монетах совсем не осталось серебра», государство активно вмешивалось в систему ценообразования путем введения всё новых тарифов и пошлин, морские торговые пути контролировались пиратами, а поскольку желающих вступить в армию римлян совсем не осталось, на призывных пунктах массово рекрутировали варваров, которые при этом получали Римское гражданство и существенный бонус, после чего умирать за империю было весьма глупо.

В конце 3-века Диоклетиан разделил империю на четыре области (тетрархия), в каждой из которых был свой император, а еще через сто лет число местных августов и цезарей достигло тридцати, и Феодосий опять разделил империю между своими сыновьям на Западную и Восточную, со столицей в Константинополе. Западная империя пала под натиском варваров в конце 5 века, и Римская цивилизация практически прекратила существование.

«Рим, утратив свою центральную власть, перестал быть сердцем мира. Его руины — немые свидетели того, как империя сдалась варварам, а дух её переселился в Византий.» Заметим, что упадок Римской империи совпал по времени с переходом от язычества к Христианству, которое Гиббон читал одним из основных факторов, приведших к краху, отмечая, что новая религия ослабила империю из-за идеологической нетерпимости, подмены светской власти церковной, и пацифизма, противоречившего гражданскому долгу по защите страны. Можно догадаться, что после публикации «Истории» его взгляды на Христианство подверглись жестокой критике.

Послушаем теперь очевидца, свидетельства которого вряд ли сохранятся в течение следующих двух тысяч лет, а если даже кто-то, считающий себя историком 21 века, и найдет этот «поцарапанный» (corrupted) файл и сумеет прочитать, то конечно сочтет его фальсификацией – такого хаоса не было даже в Древнем Риме и быть не могло. Помните, как в Египте археологи выкопали каменную таблицу 3-го тысячелетия до нашей эры и после расшифровки иероглифов с удивлением прочли: «Настали ужасные времена: деньги на ремонт Сфинкса растрачены, дети не слушаются родителей, и каждый хочет написать книгу.»

Начнем с современной политики: тут все внешние признаки распада налицо: системная коррупция, полная изоляция элит от народа, который им больше не нужен как производительная сила, а все, что им необходимо для комфортного существования, можно сделать в странах третьего мира – дешево и без головной боли от профсоюзов. Институты власти практически недееспособны (dysfunctional): «левые» и «правые» партии несогласны ни в чем по определению, и любой закон, чтобы быть принятым конгрессом, должен включать в себя разнообразные подачки, которые в лучшем случае нейтрализуют любой положительный для государства эффект. Например, чтобы в 2018 году провести «Фарм-билл», предоставляющий дотации фермерам в размере 38 миллиардов, Республиканской партии пришлось включить в закон продовольственную помощь в 326 миллиардов малообеспеченным семьям, голосующим за демократов.

Но даже принятие таких пакетных сделок, именуемых законами, дело хлопотное, и поэтому каждый новый президент наделяет себя диктаторскими полномочиями и издает бесчисленное количество указов, то есть подзаконных актов, которые следующий президент немедленно аннулирует и заменяет своими, справедливыми. Очевидно, что провести в президенты своего человека становится категорическим императивом для каждой партии, и делает допустимыми любые средства, как-то ликвидация оппонента, фальсификация выборов, подкуп избирателей, и, невинная на этом фоне, непрерывная публикация вымышленных результатов опросов общественного мнения. Заметим, что такое политическое устройство свойственно с небольшими исключениями только странам Западной Демократии, а остальные «серьезные» цивилизации считают это неприемлемым и управляются реальными диктатурами, обеспечивающими стабильность хотя бы на десятилетия вперед. Поскольку выборы в конгресс, сенат и президента проводятся каждые два года, планировать что-либо больше чем на три-четыре года невозможно в принципе: если результат твоей инициативы или программы неудачен, то могут не переизбрать, а если положителен, то его присвоят себе политические соперники или последователи.

Жуткий пример того, к чему приводит политическая борьба по принципу покера «ALL IN», когда жажда власти, помноженная на ненависть к оппоненту, ставит в критическое положение существование самого государства, продемонстрировал в 2023 году Израиль, допустив широкомасштабное вторжение врагов на свою территорию. Для того, чтобы скомпрометировать премьер-министра, руководители силовых структур пошли на то, чтобы отключить его от оперативной разведывательной информации, а сами игнорировали тревожные сигналы о готовящейся атаке. Знающие люди могут возразить, что это было не совсем так и во всем виноват сам премьер, но поскольку настоящего расследования за прошедшие полтора года провести еще не решились, правда может быть только ещё более страшной, а распад государственных структур ещё более глубоким.

Политика связана с деньгами обратной связью: чтобы делать хорошие деньги нужно обладать политической властью, и наоборот, нужны деньги, чтобы эту власть получить и удерживать. Свежая иллюстрация – недавние пертурбации с импортными пошлинами – тарифами: кажется, какой смысл вводить тарифы, а через три дня их отменять «по просьбе трудящихся?» - Глупо и ведет к хаосу? – Конечно, но если кто-то (из друзей) случайно про этот план узнал, то на флуктуациях биржи можно сделать неплохие деньги. Представители обеих партий, не попавшие в друзья, уже требуют расследования, которое ни к чему не приведет. Друзьям – всё, врагам - закон!

На самом деле введение тарифов имеет более разумное и легальное объяснение. Мы здесь на условном Западе [производительно] работать не хотим, но желаем получать приличную зарплату, жить комфортно, и чтобы товары можно было приобретать по разумной цене. То есть нам продать нечего, а чтобы покупать мы деньги печатаем и ими расплачиваемся за иностранные товары. «Чтобы купить что-нибудь ненужное, надо сначала продать что-нибудь ненужное.» - говорил Кот Матроскин.

Если хотите в цифрах, то долг США составляет 36 триллионов, из которых просто напечатано 7, а остальные 29 выданы кредиторам в виде долговых расписок (Treasury bills and bonds) под 4–5% годовых, и на обслуживание этого долга уходит 1.2 триллиона в год. Это заметная сумма, если учесть, что доходы государства составляют 4 триллиона в год, которых не хватает на «хорошую» жизнь, и поэтому ежегодно приходится ещё занимать (лучше печатать – прим. автора) дополнительные 3 триллиона, а значит тарифы помогут сократить дефицит платежного баланса, i.e. дисбаланса. Логика здесь есть, но она примерно такая же, как в предложении отрезать ногу человеку, желающему снизить свой вес. Хочется верить, что Америка не обанкротится, а в Европе финансовая ситуация ненамного лучше, и долговая спираль раскрутится в обратную сторону, как молекула ДНК при нагревании.

Ладно, автор ничего не понимает в политике, да и на бирже, мягко говоря, не преуспел. Но где-то же он работал, что-то видел и слышал? – Конечно работал, и иногда даже производительно, недаром в предыдущем пророчестве я поставил это слово в квадратные скобки. Трудился десять лет в науке, четыре в советском перестроечном бизнесе, и последние 35 лет в Израиле и Америке, в четырех больших корпорациях и примерно десяти стартапах, как штатный работник, так и в качестве консультанта; конечно, наиболее релевантны для данного разговора (монолога) последние мои американские наблюдения за 20-25 лет.

Цель существования каждой компании заключается в производстве какого-то товара (включая услуги), нужного людям или другим компаниям, для производства их конечного продукта. Под это определение производительного труда попадают и научно-технические разработки, синтез новых лекарств, программы, строительство и профессиональная подготовка работников. Альтернативу производительному труду составляет профанация деятельности – видимость труда без его содержания. Цивилизация, общество, страна развиваются нормально до тех пор, пока в почете производительный труд, а профанация вне закона. Какого закона? – поговорим чуть позже.

Вот ученые-химики открыли новую реакцию и решили сделать на этом деньги: МЫ построим завод и по нашей технологии будем выпускать новый абсорбирующий материал для гигиенических прокладок и дайперсов, который заменит старый адсорбент, и МЫ захватим мировой рынок и обогатим себя и вкладчиков, финансирующих наш проект. Это называется красивым термином «Disruptive innovation» и пока всё выглядит хорошо. Организовали стартап, инвесторы дали деньги и работа закипела, и, конечно, были трудности и их преодолевали, но через пару лет руководству стало ясно, что технология их не работает. Как честные люди, они обанкротились и закрыли бизнес. Я написал «честные», потому что этот сценарий стратегии выхода из бизнеса (exit strategy) весьма нетипичен. Очень может быть, что шансов на успех не было с самого начала, и бизнес прямо планировался как афера (смотри историю корпорации Энрон), а значит и концовка была криминальна по сути: данные фальсифицировались и декларировался успех, компания выпускала акции и банкротилась, либо ее кому-то продавали и банкротился покупатель.

Были ли в моей практике случаи успешных стартапов? – Да, всего два: один коммерциализировал новаторскую процедуру выделения основного вещества из марихуаны, а другой разработал энергетический напиток для спортсменов на основе опиоида.

Допустим, автору не повезло, но что в этом примере экзистенциально страшного, везде есть нечестные люди, да и может они сначала искренне ошибались, а только потом проявили слабость, пытаясь любой ценой удержаться на плаву? – Проблема тут философская, связанная с переходом количества в качество: пока на круизном лайнере работает пара-тройка карточных шулеров – всё идет нормально, но, когда три-четверти пассажиров шулера – тут уже отдых может быть испорчен всем. Недавно мне довелось присутствовать на конференции по «Чистым Технологиям», где организаторы с гордостью заявили, что в США зарегистрировано 40 тысяч стартапов, занимающихся извлечением углекислого газа из воздуха. Мало-мальски грамотному инженеру известно, что это не только глупо, но и невозможно сделать экономически рентабельным, однако имя желающим - легион.

Сначала мне представлялась, что движущей силой этого безумия является обычная жадность: построю завод и буду извлекать прибыль как капиталист, но в последние годы стало очевидно, что всё большее число молодых антрепренеров вовсе не планирует коммерческий успех. Двигателем теперь является качество жизни: получить деньги-инвестиции на что-то конъюнктурно модное (секвестрирование СО2, парниковый эффект, машины без водителя, ветряные мельницы, энергия их водорослей, нано, пико, фемто…), и жить на них несколько лет в свое удовольствие: путешествия по всему миру для переговоров, встречи с умными людьми, власть нанимать и увольнять - тоже приятно, и, главное, свобода от эксплуатации.  А риск минимален, если не дадут больше денег, то банкротство, прощальный банкет для уволенных сотрудников, оборудование в металлолом, и можно начать сначала.

Если предположить, что самый скромный стартап тратит в год миллион долларов, то это уже 40 миллиардов только на борьбу с углекислым газом. Кроме того, три-пять, а иногда и сто, сотрудников фирмы плюс сам инноватор, выведены из сферы производительного труда, но остаются потребителями. Очевидно, что долго так продолжаться не может: пример заразителен, и в следующем цикле «понюхавшие крови» уволенные молодые инженеры захотят организовать что-нибудь своё, экологически чистое. А значит с большой вероятностью попадут в сферу имитации деятельности: придумать что-то новое вовсе не так легко, как кажется, а полезное и того труднее, может конечно и повезет, но играть надо на хорошие шансы, а это либо нано-пико, либо Глобальное Потепление.

Думаете, ну что ж, венчурные капиталисты потеряют деньги - и поделом, не вкладывайте в сомнительные идеи. Однако, дураков там нет: капиталист дает своих несколько миллионов и приобретает контроль над стартапом, а затем все силы вкладываются в получение займа в сотни миллионов: от какого-либо государственного ведомства, или от вкладчиков-акционеров, или от банка. Деньги расходуются, а расплачивается общество или мы с вами: если это был какой-нибудь государственный департамент - то это наши налоги, если акции - то не надо было покупать, а если после банкротства банк не получает назад ссуду - то свои издержки он покроет, продав наши же пенсионные фонды с некоторым убытком. А вот как и почему наивные банкиры выдают аферистам ссуды без покрытия это отдельная история, и не менее грязная, но… хватит про инновации.

Хотите про чистую науку, без коммерции? Про борьбу с болезнями, ну скажем с Альцгеймером, в которой прославился молодой французский ученый Сильван Леснэ, открывший в 2006 году новый белок Бета-Амилоид-56, накапливающийся в мозговых тканях больных; статья в Nature и многомиллиардные гранты, и близкая Нобелевская премия ему и руководителю лаборатории профессору Карен Эш, пригревшей продижи. Их исследования оказались весьма кстати компании Biogen, которая на базе теории Леснэ-Эш разработала лекарство против болезни Альцгеймера и, получив в 2021 году разрешение FDA, начала его выпуск. Здорово, правда?

Да, было бы здорово, если бы правда, но, к сожалению, некий Мэтью Шраг проанализировал фотографии результатов анализов, приведенных в статьях Леснэ и показывающих содержание Бета-Амилоида-56 в тканях мозга, и показал, что все они фальсифицированы с помощью программы типа Photoshop. Борьба нейроученых со Шрагом продолжалась несколько лет и закончилась капитуляцией: статьи были отозваны (retracted) из журналов, все сотрудники лаборатории Карен Эш уволились по собственному желанию, причем сам Леснэ ушел последним, не признав ничего, а Biogen тихо прекратил выпуск своего лекарства, признанного бесполезным. Стоит отметить, что до этого Шраг нашел множество фальсификаций анализов в статьях других ученых, а Сильван попался ему случайно под горячую руку.

Бывает, скажете, всегда в науке встречались жулики. Конечно, только вот число их как-то слишком быстро растет; взгляните на табличку, показывающую динамику роста отозванных из журналов научных статей (from The Retraction Watch database).

Функция очень напоминает экспоненту, то есть процесс пошёл и с ускорением. А причина? В конце 19 века Менделеев высказался в таком роде: «Зная как легко и приятно живется в науке химии, хочется, чтобы туда вошли многие.» Если учесть, что ученых в те времена было очень мало, а богатых ученых – намного меньше, то Дмитрий Иванович очевидно имел в виду как интересно заниматься исследовательской работой и насколько вдохновляет научный успех, как в химии, так и в других науках. Божественные ощущения первооткрывателя не изменились как со времен Менделеева, так и вообще с момента изобретения весла или каменного ножа, а вот материальная гратификация возросла неимоверно: занимаясь наукой где-нибудь в академии или крупной компании можно получать хорошую зарплату и в добавок получать удовольствие от работы, как отмечал Менделеев. Первые лет десять после окончания института я занимался научно-исследовательской работой (в науке химии, конечно) и мне это было так интересно, что я частенько задавался вопросом, неужели за такой кайф мне ещё и деньги платят. Я бы, наверное, работал и бесплатно, но деньги всё-таки были нужны, и на чистой науке пришлось поставить крест.

Но мы отвлеклись… Ученых теперь очень много, и чтобы подняться выше среднего уровня – пересесть с Тойоты на Лексус, нужно открыть что-нибудь выдающееся и практическое, не просто новую реакцию, а позволяющую запросто и дешево получать что-то имеющее потребительскую ценность. Не все ученые хотят стать предпринимателями, и борьба в академической науке обычно идет не за создание нового стартапа, как писалось выше, а за получение гранта. Гранты это деньги, подчиненные, слава и независимость, и вот ради этого букета всё больше членов научного сообщества готовы на многое, например подлог и фальсификацию данных, как Леснэ и компания.

Число отозванных статей и есть индикатор этого явления, и если кто-то думает, что 10 тысяч это ерунда - в год публикуется 9 миллионов статей, то сильно ошибается. Во-первых, это только те, кого «поймали», а для такого тяжкого обвинения нужно доказать фальсификацию или плагиат со 100% гарантией, иначе ученый обидится и будет судить клеветника. Во-вторых, мало кто "идет на дело" в одиночку, а значит сотрудники лаборатории тоже в курсе происходящего: в эпохальной статье Леснэ в Nature было десять соавторов. В-третьих, отзывать надо ещё и статьи, и исследования, основанные на фиктивных данных, как вынужден был снять свое лекарство от Альцгеймера Biogen. Так что мы видим верхушку айсберга, и значит наука, как часть нашей цивилизации, погружается в состояние кризиса, выхода из которого не просматривается: нечестность практически не наказуема, ну самые чувствительные уйдут в отставку, а стимул к обману весьма велик и вознаграждения, о которых я писал, деньги, слава и власть, могут увлечь и даже совсем небесталанных и не ленивых. Если экспоненциальный рост жульничества сохраниться, то через пять-семь лет имитация научной деятельности станет основным занятием, и настоящие ученые будут вытеснены, как исчезли порядочные люди из политики в последние десятилетия: если на тебя ничего нет, никакого криминала, то ты опасен для системы.

Мы заглянули далеко не во все институты Западной Цивилизации, как например, в систему образования или судопроизводство, оборону или массмедиа, но и без этого ясно, что все опорные элементы находятся в состоянии глубокого кризиса, выход из которого, каким бы он ни был, для проживающих внутри системы вряд ли доставит удовольствие. Тем не менее приведенных примеров вполне достаточно, чтобы порассуждать о причине или причинах этого естественного процесса. Да, творятся массовые безобразия на или за гранью здравого смысла, но почему не работают те механизмы самосохранения общества, которые были разработаны философами за последние три тысячелетия? Как развалилась система «проверок и балансов» (check and balances), заложенная в Американскую Конституцию, и в том или ином виде присутствующая в конституциях других стран Западного Мира? Работала-работала, да и перестала в начале 21 века.

Представляется, что проблема кроется в людях, точнее в изменении их взглядов, а как биологические существа с их инстинктами и потребностями современные человеки мало отличаются от посетителей Первого Храма. Главных изменений два: принятие философии индивидуализма и утрата веры в бога.

Основной вклад в развитие философии индивидуализма внесли мыслители 18-века Джон Лок, Жан-Жак Руссо и Иммануэль Кант, выдвинувшие весьма революционный принцип примата личности над обществом, который ведет к следующим, весьма важным, следствиям.

- Автономия личности – человек сам принимает решения и способен делать разумный выбор.

- Свобода личности – в политическом, экономическом и моральном плане.

- Ответственность – каждый отвечает за свои решения и поступки.

- Самоценность – действовать в своих интересах естественно и, в теории, ведет к общему благу.

Лучшие умы человечества показывали свою силу, доказывая и опровергая эти положения, помещая индивидуалиста в сложные ситуации, типа кого должна спасать мать в первую очередь: себя или своего ребенка, или можно ли обмануть врага, чтобы спасти друга, или даже собственную жизнь, и хотя уже написаны тысячи философских книг, каждый человек по-прежнему действует согласно своему внутреннему моральному закону, заложенному в него воспитанием и культурной средой.

Кант «рекомендовал» всем мыслящим существам при принятии решений следовать Категорическому Императиву, то есть абсолютному моральному закону делать добро и только из хороших побуждений, и при этом поверять свои решения принципом «А что будет, если все так будут делать? И будет ли в мире от этого хорошо?» Однако прискорбно, что гораздо более широкое распространение в народе получил ненавистный Канту Гипотетический (условный) Императив, согласно которому да, поступать надо морально и хорошо, но только если это не приведет к каким-то неприятным или нежелательным последствиям. Как сформулировал кардинал Ришелье: «Говори всегда правду, только правду, чистую правду, но никогда - всю правду.»

Следует признать, что индивидуализм, как декларация личной свободы, привел к невиданному расцвету производительных сил в Европе и Америке и созданию современного капиталистического общества изобилия. Всего за два прошлых столетия Западная цивилизация далеко опередила весь остальной мир как экономически, так и в политическом устройстве, науках, искусствах, включая военное, и стала символом и примером для остальных народов. Не случайно, что желающих попасть в нее много, а вот обратное неверно.

В то же время ясно, что индивидуализм возведенный в абсолют, подрывает функционирование человеческого общества (общины) и постепенно ведет к его распаду: адепт индивидуализма не хочет работать больше, чем необходимо для собственного существования, а значит поддерживать слабых, не размножается в достаточной степени, не считает нужным защищать свое государство от врагов – это может повредить его здоровью, то есть ведет себя если и не антисоциально, то по крайней мере индифферентно к потребностям коллектива, а тех, кто его за это осуждает, обзывает нацистами, фашистами и коммунистами.

Как только число индивидуалистов превысит некую долю в населении любого государства, ему конец: «варвары» захватят его и переделают на свой лад, то есть разрушат цивилизацию и установят свои «дикие» ценности, иногда даже более правильные и экономически эффективные (для стороннего наблюдателя). Побежденные либо исчезнут физически, либо примут новый порядок и растворятся в нем, как в романе Мишеля Уэльбека «Покорность», где главный герой Франсуа – либеральный профессор Сорбонны - переходит в ислам и всё у него становится хорошо.

Забавно, что Западные государства Европы и Америки целенаправленно пропагандируют индивидуализм, утилитаризм и экзистенциализм, а потом обижаются, когда на них кто-то напал, а они к войне не готовы и никто не хочет умирать, поддерживают небинарные семьи и сетуют, что падает рождаемость и стареет население - растет число пенсионеров-иждивенцев, открывают свои рынки иностранным производителям и удивляются, что корыстные предприниматели, преследуя свою «индивидуальную» выгоду, выводят производства за рубеж, да и местные налоги не платят. Сейчас вспомнили про тарифы, да, как говорится, поздно пить боржом… Впрочем, так было всегда, цивилизации сначала разрушались изнутри, а потом было достаточно небольшого толчка: если можно назвать СССР цивилизацией, то люди там сначала слушали западное радио, потом перестали верить в мудрость партии и ее руководящую роль, попробовали ограничить власть КГБ, то есть насилие, и империя развалилась за одну пятилетку.

Когда врач прописывает больному новое лекарство, он должен принять во внимание не только прямой терапевтический эффект, но и возможные побочные эффекты, связанные с общим анамнезом или прописанными ранее медикаментами и процедурами. Так, если принимаешь антикоагулянт Кумадин (он же варфарин или крысиный яд), то нельзя пить ибупрофен – резко возрастает риск внутреннего кровотечения, или, почти все знают, что алкоголь плохо взаимодействует со снотворными препаратами. В то же время врач может выписать антибиотик в случае опасной микробной инфекции, зная, что на какой-то период времени он убьет флору кишечника. Примерно так же обстоит дело и с философскими теориями: индивидуализм – двигатель прогресса, но он хорош пока есть нечто, удерживающее его в рамках разумного. До конца прошлого века эту роль выполняла религия, в Западном обществе – Христианская, та самая, которую Гиббон обвинял в гибели Римской Империи, но несколько по другим причинам.

Христианская мораль и была тем противовесом, который не давал индивидуалистическим побуждениям залететь слишком высоко: конечно, чем выше эксплуатация, тем больше прибыль, но все же большинство капиталистов начала прошлого века не стало бы сознательно травить рабочих вредными веществами, или убивать своих конкурентов, чтобы увеличить долю рынка. То есть они это делали, но по крайней мере знали, что это нехорошо и бог может наказать. Гораздо большим было влияние религиозной морали на простых людей, не капиталистов, а служащих, крестьян и рабочих: обманывать считалось нехорошо, работать надо было честно, подделка документов считалась делом постыдным, родину надо защищать ценой жизни, а о детях и родителях заботиться несмотря на то, что они мешают отдыхать и принимать наркотики. Еще раз, всё это было, и преступность существовала, но морально осуждалась как обществом, так и совестью индивидуума, и основная масса людей считала, что жить честно, и чтобы тебя уважали соседи важнее, чем жить богато и только для себя.

Когда в конце 18-века Отцы-основатели Америки разрабатывали конституцию, они считали нужным прописать законы управления государством и перехода власти, главным образом чтобы избежать возврата к абсолютизму, но при этом предполагали, что основные христианские заповеди останутся актуальными, и нет особой нужды писать очевидное. И достаточно долго эта гипотеза работала главным образом потому, что население колоний было гомогенным по исповедуемой протестантской религии – только 1% католиков по переписи 1790 года. В 19 веке количество католиков, прибывающих из таких стран как Ирландия, Бавария, Польша и Италия, резко увеличилось и постепенно привело к смещению моральных норм в обществе, то есть пониманию что такое хорошо и что такое плохо. Для большинства современных людей различия кажутся не очень существенными, но двести лет назад их было достаточно, чтобы объявление на работу заканчивалось рефреном: «… И никаких ирландцев!» (No Irish Need Apply!) Главным отличием было отношение к Богу: у протестантов это личная ответственность перед Богом и примат совести, а у католиков послушание церкви и выполнение обрядов, да ещё и возможность исповедоваться и получить искупление грехов - не согрешив, не покаешься. То, что ирландцы любили пьянство, азартные игры и театры, протестанты считали проявлением греховности.

А если есть различия в отношении к одним и тем же явлениям, то государство считает необходимым признать что-то нормой, то есть нужен новый закон, или дополнение к прежнему, и даже изменения в конституции.

Но если ирландцев и итальянцев к началу 20 века удалось абсорбировать, то последующие волны эмиграции несли в Америку всё более этнически и идеологически разнородный материал, мусульман и евреев, буддистов и адвентистов, социалистов и атеистов, и чтобы держать их в рамках «нормального» поведения, потребовалось очень и очень много новых законов, и юристов конечно. Постепенно базовый закон – Конституция – оброс таким количеством дополнительных актов, что моральная составляющая поведения не то, чтобы исчезла, но потеряла действующую силу: можно все, что не запрещается законом; вопрос хорошо или плохо, сменился на законно или нет.

Тем временем авторитет Христианской религии в Америке и особенно в Европе стремительно падал. Для примера, в таблице показан процент жителей США и Дании (Европейская страна), посещающих церковь хотя бы раз в месяц. Из-за скандала о массовом насилии над детьми в католических школах в конце прошлого века отток прихожан в Америке усилился бы еще больше, но был частично скомпенсирован громадной иммиграцией католиков из Мексики и Латинской Америки.

Вот тут и сдетонировал индивидуализм как моральный критерий: свои поступки ты поверяешь не иудео-христианскими заповедями, а личной или семейной пользой и законностью – могут меня за мои действия преследовать и судить или нет? Беру ссуду в банке, зная, что бизнес скорее всего кончится банкротством, ну и что? – Банкротство - легальная юридическая процедура, надо заранее инкорпорироваться, чтобы не рисковать личным имуществом, и отложить достаточно денег на адвокатов, и вперед, на борьбу с изменением климата, будь он неладен: то теплеет, то холодает. Подаю заявку на грант, но вместо достигнутой экспериментально концентрации полезного вещества 5 миллиграммов на литр, пишу 5 граммов на литр. В случае чего – это опечатка, Фрейд виноват, а уж если грант получен и освоен, то будем всё отрицать, а максимум – отзовём статьи; нас много, а Мэтью Шраг один. В прохладительные напитки компании-производители добавляют неимоверно количество сахара – детям нравится сладкое и срок хранения увеличивается, правда, это ведет к ожирению и диабету, но принцип утилитарности соблюден. Даже если решение о добавке сахара принималось руководством коллегиально, можно не сомневаться, что все получат приятный бонус с прибыли, каждый индивидуально, а уж о персональной ответственности и говорить не приходится – юридический отдел компании занимает три этажа.

Если есть сомнения и надежда, что, несмотря ни на что, Цивилизация все-таки устоит, то посмотрите на её иммиграционную политику: миллионы людей так называемого Третьего Мира, не просто завозятся в Америку и Европу, а зазываются туда, и немедленно получают обещанную материальную поддержку, а вскоре и гражданские права и возможность участвовать в демократическом процессе. Большинство из них принадлежат другим цивилизациям или этносам, со своими религиями и ценностными системами, совершенно отличными от христианских и часто враждебные им. Попав в демократическую страну, они быстро понимают, что здесь «каждый за себя», и, чтобы преуспеть, надо объединяться со своими, поэтому живут они по большей части компактно землячествами: сомалийское, сирийское, индийское и другие. Как только община оформилась, немедленно начинается требование специальной системы образования: мусульманские религиозные школы или русские математические, детей своих нужно вырвать из тлетворного влияния западной культуры. Принцип индивидуализма новым иммигрантам чужд – в одиночку не выживешь, а распад Западного общества никак не волнует – им хуже не будет.

А волнует он рядовых граждан Западного мира, чувствующих, что привычный им мир трещит по всем швам: производство с хорошими зарплатами уже давно выведено за рубеж, а за оставшиеся рабочие позиции в сфере услуг приходится конкурировать с иммигрантами, готовыми на любые условия, чтобы закрепиться. Тоже относится и к среднему классу, инженерам и программистам, должности которых уходят в Китай или Индию. Уже от нескольких своих знакомых я слышал, что их уволят, как только они передадут свой рабочий опыт зарубежным коллегам. Средний (медианный) доход на семью в Америке не менялся за последние пятьдесят лет и составляет около 60 тысяч в год, за эти деньги можно сводить концы с концами, но думать об отпуске за границей или послать детей в колледж не приходится, а велфер им не положен. В этот же период доходы верхнего 1%-го сектора, то есть элит возросли в 8–10 раз. О жизни элит нормальные жители ничего не знают, их ареалы обитания практически не пересекаются, но иммигрантов они видят повсюду и поэтому голосуют за тех, кто обещает убрать их из страны: так было в Америке последние три президентских цикла, во время Брексита в Великобритании, да и в Европе консервативные партии антиэмиграционной направленности набирают все больше голосов.

Понимают ли люди, принадлежащие к политическим или бюрократическим элитам, что их деятельность ведет к катастрофе? – Абсолютно! Но для элит сохранение Западной цивилизации не только не важно, но напротив, преследуя глобалистские цели, они стремятся ее разрушить, надеясь, что при новом порядке их материальное положение так или иначе сохраниться, а власть увеличится до максимума. Но это тема для отдельного разговора, а вот сейчас тактическая задача – это завезти побольше потенциальных избирателей, зависящих от государственной бюрократии, и голосующих, за того, кто обещает им больший кусок общественного пирога.

И совесть здесь не причем: бога нет, моя личность самоценна и ей нужны деньги и власть для реализации её потенциала, а если что неясно, перечитайте Декларацию о Независимости, второй абзац:

"Мы почитаем за истину, не подлежащую сомнению, что все люди рождены равными, и что Создатель их наделил их некоторыми правами, кои не могут быть отняты; между коими суть: право на жизнь, на свободу и на стремление к блаженству."

Да-да, английское слово Happiness раньше переводили на русский язык как Блаженство.

© Dimus, April 2025