"Те, кто верят, что могут обрести спасение через индульгенционные письма, обречены на вечное осуждение." - Тезис 32: Мартин Лютер
«Во всяком безумии есть своя система» - «Гамлет», Уильям Шекспир
“The time has come when pigs fly
Yeah, it's a beautiful thing when pigs fly” – song by Ryan Adams
К середине 90-х годов ведущие мировые ученые пришли к консенсусу о решающем влиянии человечества на изменение климата на планете Земля. Для борьбы с грядущим потеплением был создан специальный комитет ООН (UNFCCC), и уже в 1997 в Киото состоялась первая международная конференция по борьбе с изменением климата, где эта идея приобрела практические очертания и был намечен план действий, при этом многие почувствовали, что запахло хорошими деньгами. Для тех, кто не в теме, краткие тезисы.
1) Земной шар нагревается и нам грозят страшные катаклизмы: таяние ледников, повышение уровня мирового океана и затопление гигантских прибрежных территорий.
2) Потепление связано с ростом содержания углекислого газа (СО2) в атмосфере: за последние 100 лет (1990) концентрация газа выросла с 0.028 % до 0.035% или с 280 до 350 миллионных долей, которыми оперируют ученые.
3) Углекислый газ задерживает часть отраженного солнечного излучения и поверхность Земли от этого нагревается, так называемый «парниковый эффект.»
4) Углекислый газ образуется при сжигании минерального топлива (уголь, нефть, газ) и, естественно, дерева. Уровень добычи этих ископаемых непрерывно возрастает, поскольку человечеству нужно все больше энергии.
5) Чтобы «охладить» планету, нужно понизить концентрацию углекислого газа в атмосфере.
Кроме четвертого пункта, все остальные положения не доказаны, а только теории, но сейчас речь не об этом, как говорится, «нет ничего более практического, чем хорошая теория», и в нашем случай это именно так и есть. Протокол Киотского совещания обязал развитые страны мира сокращать выбросы СО2 в атмосферу и установил необходимость снизить их к 2012 до уровня немного ниже 1990 года. Поскольку развивающихся стран в мире намного больше, чем развитых, постановление было принято большинством голосов.
Здесь шутки кончились и перед этими развитыми странами замаячила перспектива падения роста производства и снижения жизненного уровня населения до уровня развивающихся, а это для правящих партий этих стран абсолютно неприемлемо - могут и не переизбрать. США подписали протокол, но не ратифицировали его, а другие страны (Канада, Япония, Китай, Индия, Россия) стали юлить и просить всяческих поблажек, угрожая выходом из соглашений. Предвидя такое развитие событий, организационный комитет ввел в обращение понятие «Углеродного Кредита» (Carbon Credit), что в общем спасло ситуацию, и страшная перспектива замерзнуть от недостатка топлива, отодвинулась на неопределенное время в будущее, где решения будут принимать уже другие политики. Смысл Углеродного Кредита (УК) такой же как у индульгенции католической церкви: можно грешить, но за это надо платить.
Если некое производство в результате своей деятельности выбрасывает газ в атмосферу, например электростанция сжигает уголь, чтобы вырабатывать электричество, оно может либо сократить свое производство, либо купить эти УК в количестве эквивалентном выбросам СО2. За один углеродный кредит принята одна тонна СО2.
Чтобы представить масштаб этой единицы, скажем, что маленькая автомашина, пробегая 10.000 миль за год, выбрасывает примерно 3 тонны, а коммерческий 18-колесный грузовик 170 тонн СО2. Стоимость кредита устанавливается специальной международной организацией под эгидой ООН, которая в Европе называется ETS (Emission Trading System), и в настоящее время составляет 85 евро. Помните, что в начале я упоминал про деньги, так вот это первое подтверждение: штат UNFCCC- United Nations Framework Convention on Climate Change составляет порядка 30 тысяч человек, платят хорошо и пенсия полагается.
В дальнейшем изложении мы будем ссылаться на EU ETS как на модель, потому что только в Европе эта кредитная система была внедрена практически и уже достаточно давно, а в Америке сопротивление еще не сломлено, и кредитами торгуют только в Калифорнии. Но борьба за внедрение торговли углеродными кредитами на федеральном уровне идет в полную силу, ставки очень высоки и скоро будет ясно почему. Уже функционируют несколько независимых региональных углеродных бирж: в Китае, в Японии, в Новой Зеландии, в Великобритании (вышла из Европейского Союза, а климат ее волнует), и еще 11 американских штатов создают свою платформу RGGI. Спросите, почему не все вместе. Да потому, что не хочется делиться, а хочется распределять прибыль самостоятельно. В 2023 году глобальный сбор от продажи УК составил 104 миллиарда, из которых EU ETS досталась примерно половина. Во многом это напоминает начальную стадию роста количества криптовалют: число компаний, выпускающих свои «биткоины» сейчас превышает 10,000, а скорость их размножения вызывает зависть у мушек дрозофил.
Посмотрим более детально как работает система, дело то ведь хорошее и благородное, и дьяволу туда никак не забраться – врёт поговорка! Вот электростанция "А" жжет немецкий бурый уголь и имеет мощность 1 MW (мегаватт), и за год выбрасывает в атмосферу 10 тысяч тонн СО2 – примерно 1 тонна на 1 MWh электричества. В ETS об этом знают, но там сидят не звери, и устанавливают для "А" 50% скидку: им надо купить всего лишь 5000 УК по курсу 85€. В результате этого природоохранного налога цена на электричество для населения Германии увеличивается с 310 до 395 евро за MWh (данные за 2024 год). Неприятно, но это ведь на пользу человечеству, а винить следует не ETS, не ООН, и уж никак не «Великое Зеленое Дело», а предприятие "А", которое могло перейти с угля на природный газ, который дает на 40% более экологическое электричество и требует меньше кредитов. Где взять этот газ и насколько он дороже угля не ваше дело. А уж самое последнее дело горевать о былой немецкой атомной энергетической структуре, хотя по правилам ETS атомная энергетика вообще (то есть почти) не облагается углеродным налогом – углекислый газ в результате ядерной реакции не выделяется.
И вот играют в кегли директор станции "А" Клаус с Уве - главным менеджером цементного завода "Б", который согласно технологии производства цемента должен выпускать в атмосферу миллионы тонн СО2. Но оказывается, что завод "Б" недавно ввел в эксплуатацию очистительные сооружения и поглощает практически весь углекислый газ, и теперь у него образуются неиспользованные УК, примерно 3000 в год. Казалось бы, верни эти кредиты ETS и получи за них по 85 евро за штуку, но так не работает: ETS денег не возвращает, но может разрешить продать излишки на бирже УК по рыночной цене, которая может быть как ниже, так и выше установленного курса.
- Уве, продай мне их по 50 евро, - предлагает Клаус.
– Никак не могу, герр Клаус, надо уплатить специальным агентствам за сертификацию предприятия (что мы не жулики), Европейской Энергетической бирже за трансакцию, за регистрацию сделки компании Verra, брокерам за поиски клиентов, за мониторинг нашего завода (за проверку, что СО2 реально превращается в твердый «сухой лёд» и закапывается на глубину два километра по нормативам), юристам и консультантам за подготовку документов, а потом еще налоги на продажу, на прибавочную стоимость, и специальный налог на торговлю УК. Так что меньше, чем по 90 евро никак не могу. Да не забудь, что тебе тоже надо платить брокерам, своим юристам и…
Сильно опечалился Клаус, но следующую партию он играл с Дирком, членом совета директоров большой авиакомпании "Л", который слышал беседу с Уве, и решил, что стоит вмешаться и помочь.
– Послушай, Клаус, мы в "Л" свои проблемы полностью решили и с этого года получили от ETS статус «Углеродно Нейтральной Компании", что означает, что наши эмиссии СО2 равны нулю.
– Не может быть! Неужели ваши самолеты перестали сжигать авиационный бензин?
– Конечно нет, но мы решили проблему путем компенсации наших выбросов СО2 вложением денег в проекты, связанные с посадкой лесов, в районах, где их не было, или где их вырубили, как например в Бразилии. Деревья, как ты знаешь, поглощают углекислый газ из атмосферы. Некая местная компания сажает деревья, мы оплачиваем их расходы и получаем УКредиты, а наши самолеты спокойно летают.
– Это выглядит зер гут, Дирк, но не проще ли вам купить кредиты прямо у ETS, как мы?
– Есть небольшая разница, мой друг, Бразилия это не Европа и у них свои методы расчета и оплаты труда, поэтому в пересчете на 1 УК мы платим не 85, а 12 евро.
– А как ETS к этому относится?
– Нормально, если вся документация в порядке, а кроме того, у нас в Совете Директоров есть их представитель.
Спросите, что же делает ETS с собранными за УК деньгами, если не покупает у таких как Уве – честно заработанные Углеродные Дебитные тонны (УД). - Хороший вопрос, сам его задавал: оказывается все собранные средства, конечно за вычетом накладных расходов, ETS тратит на бесчисленные инновационные фонды, субсидии альтернативным источникам энергии (ветряная, солнечная, приливная), перестройку энергетических систем развивающихся стран на те же альтернативы, и перекачку средств в свою головную организацию UNFCCC путем всяких промежуточных инициатив и проектов.
Заглянем в один из таких фондов JTF (Just Transition Fond) с бюджетом 17.5 миллиарда долларов, главная задача которого заключается в поддержке стран, наиболее пострадавших от перехода с минерального топлива (в Восточной Европе в основном это уголь) на экологически чистые, и попытаемся представим себе количество людей, связанных с этой кормушкой и получающих там зарплату и премии. Фондом JTF совместно руководят Комиссия при ЕвроПарламенте, Комиссия при ЕвроСовете, и Комиссия при самой ETS, включающая Директорат по Региональной и Городской политике, Директорат по Климатическим Действиям (Climate Action), Финансовая комиссия, и Контрольная комиссия, куда входит специальный Европейский Суд (Court of Auditors). – Пока всё абсолютно просто и ясно, что ответственность коллегиальная, то есть ее нет и быть не может.
Это верхушка, а подопечными JTF являются "пострадавшие" 11 европейских стран бывшего Советского блока, в каждой из которых организационная структура центрального фонда скопирована на государственном уровне: исполнительная комиссия, финансовая комиссия, координирующая, контрольная, юридическая и энергетическая… Достаточно? - Хорошо, но имейте в виду, что в этих странах существуют отдельные JTF-регионы: в Болгарии их три, в Польше четыре, а всего отдельных JTF-регионов 96, и каждом есть свои комиссии и подкомиссии, и, уж будьте уверены, что у каждой есть председатель и еще минимум четыре члена для коллегиальности принятия решения. А мы еще и не поговорили о компаниях и организациях на местах, которые в натуре осваивают оставшиеся деньги: засыпают угольные шахты, демонтируют оборудование, облагораживают ландшафт, сажают деревья и переучивают шахтеров на программистов.
***
А что же Клаус, покупает углеродные кредиты в Бразилии по дешевке? Нет, не понравилось ему это дело: при ближайшем рассмотрении оказалось, что деревья никто не сажает, а платить надо за обещания, что Амазонские леса – эдакие «мировые легкие наоборот», которые поглощают СО2, а выделяют кислород, не будут вырубать. Местные жители, нет-нет не транснациональные корпорации (стыдно такое подозревать, читатель!), вырубают бесполезные леса, чтобы засеять поля кукурузой или маком и как-то прокормить свои семьи, но за небольшие деньги они готовы леса сохранять и даже беречь, а деревья будут по-прежнему заниматься фотосинтезом и абсорбировать углекислый газ. Кроме того, выяснилось, что УК деньги получают не аборигены, а деревообрабатывающие компании, и используют их они для финансирования вырубки леса на других участках. Как-то неэтично пахнет, решил Совет Директоров электростанции, и поручил Клаусу поискать что-то другое; ну не платить же ETS по 85€, уж лучше вообще закрыть лавочку, то есть электростанцию "А" и жить при свечах.
И куда пошел Клаус? – Конечно в свой любимый кегельбан "Одер", и встретил он там Стефана – члена совета директоров Вербио – крупнейшей компании по производству биотоплива, а также занимающейся торговлей УК. Да, эти УК циркулируют на рынке как ценные бумаги: сегодня цена низкая – покупаем, а завтра продаем. Вот, например, компания Тесла в 2022 году продала этих кредитов компаниям, производящим устаревшие машины с бензиновыми двигателями на 1.78 миллиарда долларов. Вербио покупает эти УК у передовых китайских нефтедобывающих компаний, которые вместо того, чтобы сжигать «попутный газ» метан – обычная практика в индустрии, собирают его и сжижают специальными очень дорогими компрессорами. Дело абсолютно кошерное, уверил Стефан Клауса: все документы соответствуют наивысшим стандартам ETS и цена 20-25€ за УК. Успокоился наш директор и вошел с Вербио в долю.
В первые два года купленные кредиты не только компенсировали все выбросы электростанции "А", но и были перепроданы на бирже с такой прибылью, что немецкие граждане могли бы получать электричество вообще бесплатно, если бы Совет Директоров не принял решение выплатить образовавшиеся излишки наличности руководству в виде бонусов. Клаус был продвинут в вице-президенты, а предприятие "А" получило желанный статус «углеродно-нейтрального» и голубенький вымпел от ETS. Но потом дело приняло неприятный оборот – медийная компания DW (Deutsche Welle) получила анонимный сигнал, быстро провела расследование и опубликовала результаты.
Журналисты DW съездили в Китай и посетили несколько нефтедобывающих предприятий из 66, одобренных ETS и получающих деньги от Вербио. Ни на одном из них они не обнаружили компрессоров для метана, зато увидели традиционные факелы, где этот газ сжигают, чтобы с ним не возиться. Затем они выяснили, что ни по одному адресу, указанному в документах, никаких компаний не числится (липовые адреса), а все 66 проектов инициированы одной компанией Beijing Karbon, которая и получила все 2 миллиарда евро в виде углеродных кредитов, Основала эту компанию в 2011 женщина с редким именем Чен Инг, поэтому найти ее не представляется возможным.
Когда Стефан узнал о мошенничестве он очень огорчился, потому что проверка состояния на местах была для Вербио непрофильным занятием и они доверили это дело двум респектабельным немецким аудиторским компаниям, которые вероятно и ездили в провинцию Шиньчжан. Журналистам удалось получить от аудиторов отчеты о 16 заводах, данные из которых они сравнили с имеющимися спутниковыми фотографиями и при этом нашли такое количество отличий, что усомнились посетили ли эти проверяющие хоть один объект. Инсайдеры из аудиторских компаний сообщили, что аудиторы таки ездили в Китай и достаточно часто, но не на заводы, а в Beijing Karbon, пообщаться с миссис Чен.
Сейчас личные счета аудиторов, а может быть и Стефана проверяются, большинство сделок аннулировано, а компании Клауса придется возвращать какую-то часть УК или денег в виде штрафов. Интернет заполнен подобными историями «злоупотребления доверием», и теперь ETS, и многие другие агентства лихорадочно пересматривают свою практику выдачи разрешений на УК и усиливают контроль за исполнением. А значит будут новые комиссии, арбитражные суды, регулярные проверки проверяющих и координации с другими торговыми платформами, а накладные расходы на борьбу за ветряные мельницы возрастут еще больше. Может быть это и не так уж плохо.
***
Одним из наиболее популярных методов борьбы с Глобальным Потеплением является DAC (Direct Carbon Capture) – извлечение углекислого газа прямо из атмосферного воздуха. Привлекательность DAC в том, что подобным делом на Земном шаре можно заниматься где угодно: - воздух с углекислым газом есть везде, и не нужно связываться с цементными заводами или с теплостанциями. Средства, собранные в уплату за углеродные кредиты, выделяются на проекты DAC в громадных количествах: только ETS в 2023 дала 4.8 миллиарда, и поэтому желающих их освоить тоже немало. Занимаются этими технологиями обычно не крупные компании, а стартапы, у которых больше «прав на ошибку», то есть меньше ответственности перед вкладчиками. Кто не верит, зайдите на сайт DAC Coalition и попробуйте пересчитать участников, а коалиций таких тоже не одна. На одной из конференций по Climate Technology было с гордостью объявлено, что только в США насчитывается 40 тысяч стартапов, из которых примерно 10% не занимаются ничем, кроме DAC.
По характеру моей работы - консультант по химической технологии я иногда нахожу себя в самом конце этой вышеописанной «пищевой цепочки.» Когда стартап, получивший финансирование своих амбиций по борьбе с изменением климата, решает спроектировать коммерческий завод для извлечения СО2 из воздуха, он нанимает специалиста-консультанта; должен же кто-то сделать инженерные расчеты. Я это дело люблю и стараюсь выжать из каждого предложенного нового метода DAC максимум возможного, то есть снизить расчетные затраты на единицу продукции – тонны углекислого газа, сброшенного в шахту. Надо сказать, что с новизной извлечения СО2 из воздуха дело обстоит достаточно трудно, и все крутится вокруг той или иной адаптации известных методов поглощения углекислого газа либо щелочью, либо водным раствором соединений с аминогруппой.
Вот и мой недавний стартап клиент получил несколько патентов на подобный способ, слава Б-гу в Америке больше не принято проверять патентные заявки на новизну и полезность, и решил это дело коммерциализировать. Меня попросили спроектировать в Калифорнии завод на 100 тысяч тонн СО2 в год, по цене $100 за тонну, что весьма близко к нынешней цене углеродного кредита; кто забыл, это 85 евро.
Рельно получилось около $200 (I did my best!), что означает, что если такой завод построить, то он ежегодно будет приносить чистого убытка порядка 20 миллионов в год плюс Укредиты на 8.5 миллионов. Скажете и это всё? – Нет, но, чтобы дальше было понятно, нам надо разобраться с новым термином «Углеродный след» (Carbon footprint), а я подозреваю, что не все мои читатели по образованию инженеры-химики.
Оказывается, чтобы сделать ЛЮБОЙ продукт, всегда приходится выделять углекислый газ, прямо или косвенно. К примеру, выплавка 1 тонны стали дает суммарный выброс 2500 кг СО2 (добыча руды 500 кг, производство чугуна 1200 , выплавка стали 300, электричество 400, и транспортировка 100 кг). Такие расчеты Углеродного Следа есть для любого продукта, и они лежат в основе исчисления УК для каждого предприятия, даже если оно и не выбрасывают СО2 в атмосферу напрямую, как нефтедобывающие платформы или атомные станции.
А теперь про мой стартап: кроме стоимости производства $200 за тонну извлеченного СО2, я еще посчитал (делает это программа автоматически) и Углеродный След будущего завода. И вышло 145 тонн на тонну извлеченного углекислого газа: уж больно много надо построить зданий, специального оборудования, расходных материалов и энергии в разном виде (электричества, пара, воды, сжатого воздуха). Вот так, в Пало Альто одну тонну углекислого газа извлекаем, а где-то в других местах 145 тонн выделяем. Запросил я моего клиента, включить ли в отчет расчеты углеродного следа, и никакого ответа не получил.
Почему так много, спросите, да потому что идея DAC изначально бредовая (извините, недостаточно обоснованная), потому, что слишком мала концентрация СО2 в воздухе, и чтобы его оттуда извлечь требуются гигантские воздушные насосы, потребляющие громадное количество энергии, а потом ещё много энергии требуется чтобы «оторвать» СО2 от адсорбента и превратить его в сухой лед. Думаю, теперь понятно, почему я написал, что может быть это не так уж и плохо, если накладные расходы всяких климатических комиссий, фондов и платформ типа ETS, возрастут и меньше останется на финансирование подобных проектов, которые потенциально приведут к гигантскому росту этих самых выбросов. Утешает то, что пока ничего серьезного реализующего идею DAC в мире не построено, а тысячи стартапов просто банкротятся, израсходовав гранты; намерения то были хорошие, но вот встретились технические трудности.
Неудивительно, что общий результат всей углеродной кампании весьма скромен: по данным International Energy Agency эмиссии СО2 в атмосферу в 2023 году выросли на 1.1% и составили 37.4 миллиарда тонн, а концентрация газа в атмосфере достигла 426 миллионных долей.
Зерно поступает в кормушки исправно и его собирается так много, что фермерам просто глупо не организовывать все новые и новые; курочек тоже становится все больше и они уже вот-вот научатся летать, как отдельные свиньи. Сон разума рождает всё новых чудовищ.
Comentarios