Была и нету

Подходит к реке пионерский отряд. Ребята Фоме у реки говорят: - Купаться нельзя: аллигаторов тьма. - Неправда! - друзьям отвечает Фома.

С.Михалков «Фома»

В одной далекой галактике находилась планета Экстерра, очень пригодная для жизни белковых тел, которые появились неизвестно откуда, но быстро эволюционировали в разумные существа. Сначала они были единым племенем и называли себя Босами (божьими созданиями), но в дальнейшем разделились на два народа, один из которых переселился за океан и стал называться Оппи. Контакты между ними почти прекратились, и Босы считали Оппи существами второго сорта, взаимно. Главным отличием народов было политическое устройство общества: выборная демократия у Босов и пентакратия у Оппи, где совет из пяти человек – Пентабюро назначался духами природы, которые об этом сообщали непосредственно членам этого бюро.

Развитие науки и техники в Босии и Оппии шли более-менее параллельно вследствие широко распространенного шпионажа, с которым шла вялая борьба, но все-таки Босы были более продвинуты, особенно в развитии товарно-денежных отношений и медицины. И эта наука в конце концов сыграла с ними злую шутку. Время от времени Экстерра подвергалась воздействию солнечных протуберанцев, которые вызывали мутации некоторых особей, лишая их возможности усваивать нормальную пищу, в частности материнское молоко. Если раньше такие несчастные умирали в весьма юном возрасте, то теперь их выкармливали специальными растворами, а затем концентратами. Этих людей стали называть Нелаками (не имеющими фермент лактазу), оказалось, что они практически не могут трудиться, но размножаются хорошо и могут писать книги, а также сочинять абстрактную музыку и рисовать такие же картины. Это искусство стали называть либеральным.

Нелаков становилось все больше и некоторые Босы почувствовали экономическое давление: всё большая часть общественного богатства уходила на поддержание Нелаков. Чтобы не обижать последних создавалось громадное количество специальных либеральных институтов, которые находились на государственном бюджете. Но испытывать терпение «титульной нации» бесконечно было бы неразумно и Нелаки создали свою политическую партию для защиты прав угнетенных. Сразу же нашлось довольно заметное количество Босов, вступивших в партию «Не» по велению сердца, и оказывающих этой партии организационную и финансовую поддержку. Босы тоже объединились в свою, пока что правящую, партию «Бо».

Демократические институты сохранились, но выборный процесс приобрел новые формы, непредусмотренные конституцией Босии, в которой вообще партии не упоминались, а делегаты выдвигались от местных общин. Политическая борьба теперь происходила между партиями «Бо» и «Не», и, хотя Босы сохраняли власть, а Нелаки находились в оппозиции, был принят ряд законов, защищающие права меньшинств, например, Нелаков нельзя было увольнять с работы, и их зарплата должна была быть не ниже средней в данной организации. Подобные законопроекты шли от «Не» в парламент непрерывным потоком, и депутаты от «Бо» часто были вынуждены их принимать, чтобы «Не» не парализовала работу правительства.

Среди законопроектов был один, который хоть и вызывал у депутатов от "Бо" некоторые сомнения в силу кажущейся бессмысленности, всё же был принят, поскольку проходил в виде пакетной сделки с законом об укреплении обороны – время от времени Оппи стали нападать на торговые корабли Босов и требовать плату за безопасность навигации в нейтральных водах. Новый закон требовал, чтобы из обращения были изъяты некоторые слова, обижающие Нелаков. Сначала таких слов было не более десятка: Молоко, Лактаза, Вымя, Бездельник, Нелак, и тому подобное, вместо которых надо было использовать: Белая жидкость (Беложид), Энзим-БЖ, Тетрасосок, Временно Неработающий (Венера), Особенный Бос (Особос или Обос). Всё это вызвало некоторую путаницу и неудобства, но казалось, что можно привыкнуть: мало кто знал, что лактоза это дисахарид, который в организме человека разлагается ферментом (энзимом) лактазой. Некоторые даже потешались над наивными Нелаками, которые думали, что, изменив название можно поменять сущность явления - есть же иностранные языки, и в каждом имеются различные слова для обозначения одного и того же.

Стало не так смешно, когда выяснилось, что за использование старых терминов новый закон предусматривает большие штрафы, увольнение с работы за «лактазу» и даже тюремное заключение. В течение ряда лет партия "Не" провела серию дополнений к закону «О Политической Чувствительности», добавив туда еще несколько сот терминов, а заодно, исключив действие закона на Нелаков, поскольку, даже используя старые термины, они никого по сути обидеть не могли. Попутно оказалось, что приходится изъять из обращения все книги, где встречаются слова, не допускаемые к использованию по закону о ПЧ, надо же детей как-то защитить.

Незадолго до этого на Экстерре был изобретен МеждуКом – всепланетная система связи, технологию которой Оппи тут же выкрали у Босов и сделали свою НашаКом, только лучше, поскольку сразу интегрировали в неё функции слежения за пользователями и сбор информации о них, при этом тайно подключившись к Междуком. Демократическое правительство Босии осудило эту практику как недемократическую, варварскую и нелегальную, но потом оказалось, что МеждуКом тоже имеет такие функциональные возможности, но гражданские свободы они не нарушают, поскольку используются только в целях продвижения рекламы - святое, да и то тем гражданам, которые не отписались от такого сервиса по причине лени или слабого зрения. Нет нужды говорить, что парламентская фракция Нелаков добилась утверждения в Сенате закона о проверке дигитального контента на соответствие ЗПЧ, и все «архаичные» слова в сообщениях сети автоматически заменялись на «правильные», с начала без особых последствий для нарушителей – здесь у нас не пентакратия какая-нибудь! Контроль за МеждуКом был поручен спецслужбам, которые на всякий случай сохранили возможность доступа для Оппиев в сеть Босии, из гуманных побуждений, а вовсе и не за взятки сенаторам, о чем появился в сети один пост, да куда-то исчез вместе с постирующим и постируемыми, ака блоггером и лайкающими.

Прошло лет двадцать-тридцать и в Босии, которую переименовали в Обосию по настоянию оппозиции, выросло новое поколение – «дети ЗПЧ». Запрет на название вещей и действий своими именами привел к целому ряду последствий: например, при приеме на работу надо было не только давать предпочтение «угнетенным» Нелакам, но и было абсолютно запрещено задавать какие-либо вопросы по специальности и пытаться проверить знание предмета. Молодые люди быстро поняли, что реальные деньги платят только в юридической и финансовых сферах, откуда прямая дорога в политику и власть, а технологический уровень начал падать Самые способные шли в структуры контроля информации МеждуКома, то есть в спецслужбы и подотчетные им организации.

Одна за другой отрасли промышленности, науки, медицинского обслуживания деградировали и, чтобы поддержать уровень потребления, все больше и больше товаров ввозилось из Оппии. Поскольку пентакратия, как стабильная форма правления, не предусматривала ни двух, ни четырехгодичных выборных циклов, как в демократической Обосии, в Оппии разрабатывались и претворялись в жизнь долгосрочные планы развития экономики, образования, армии, и в какой-то момент товарное производство, за исключением финансовых услуг, почти полностью перешло из Обосии к ним. Чтобы расплачиваться за импорт Обосия печатала деньги, что для нелюбопытного населения представлялось как эмиссия внутренних или внешних бондов или займов. Эта практика была выгодной в том смысле, что на напечатанные деньги не надо было платить проценты, но коварные Оппии вместо того, чтобы тупо накапливать босийскую валюту - боллары в своих банках, в массовом порядке скупали национальное достояние Босии: сельскохозяйственные земли, дома, нефтяные месторождения, рудники, заводы, компании и те же банки. Делалось это без особой рекламы.

Но денег у Оппии было так много, что оставалось еще на подкуп политиков Обосии, законодателей, ученых, журналистов и пропагандистов, если была между ними разница. В те времена количество представителей от партий Босов и Нелаков в обеих палатах конгресса было примерно одинаковым, и голосование почти по всем ключевым вопросам решалось несколькими голосами за или против, поэтому руководству Оппии было достаточно десяти-пятнадцати купленных депутатов от каждой партии, чтобы склонить чашу весов в нужную сторону. Бывало, что за проект, выдвинутый Нелаками, вдруг неожиданно голосовало еще восемь Босов, и эта измена своим избирателям называлась «поставить интересы народа выше партийных». Нетрудно догадаться, что никакая негативная для Оппии или настораживающая информация, к примеру о том, что в каждом городе Обосии имеется отделение внутренней полиции Оппии, не могла и никогда не попадала в средства массовой информации. Об этом даже было принято секретное приложение к Закону о ПЧ, где запрещалось «обижать» Оппийцев, у которых оказывается тоже есть чувства, или критиковать их Пентабюро. Там же были объявлены «теорией заговора» любые предположения о стремлении Оппии к мировому господству, но поскольку этот документ был секретным, то нарушители преследовались в несудебном порядке.

Еще десять-пятнадцать лет Обосия как-то продолжала функционировать: развивалась сфера услуг для путешествующих богатых Оппиев, некоторые учебные и исследовательские институты существовали на зарубежные гранты: не столько ради научных разработок, как для оболванивания студенческой молодёжи в духе толерантности и инклюзивности, то есть борьбы за права Нелаков. Крайне востребованными оказались те историки, которые были готовы ее переписать в правильном ключе, и биологи, доказавшие, что материнский беложид вреден, а кормление грудью младенцев надо запретить по медицинским и эгалитарным соображениям, что и было закреплено актом «О практике беложидовства». Между тем, старшее поколение Босов все больше и быстрее отходило от дел по возрасту и командные должности во всех отраслях занимали дети и даже внуки ЗПЧ. Те производства, которые еще сохранились, некому было поддерживать - инженеров почти не выпускалось, а лучших перекупали на работу в Оппии. Традиционные человеческие, то есть экстеррианские ценности были в Обосии практически утеряны, здравый смысл «куда-то уехал», но жажда удовольствий осталась и покушать любили все. Поскольку люди стали жить дольше, процент нелаков в населении всё еще оставался в районе 40%, и судьба каждых выборов не была полностью предсказуема. Каждый раз придя к власти, правительство партии «Бо» делало судорожные попытки хоть как-то ограничить действие ЗПЧ, но сами были вынуждены пользоваться ненавистными эвфемизмами, поскольку люди моложе пятидесяти, вообще переставали что-либо понимать.

Однако, какое-то количество способной молодежи в стране оставалось независимо ни от чего, как в каждом классе начальной школы есть дети, которые хотят учиться и не радуются, когда занятия отменяются по причине снегопада. Как уже отмечалось, такие асоциальные студенты в основном находили свое применение в отраслях связанных с развитием коммуникаций, анализом данных и программированием. Несколько таких талантливых ребят, объединившись в маленькую стартап компанию, разработали нечто новое, которое, казалось, открывает перед человечеством невероятные возможности, а на деле окончательно предрешило судьбу Обосии. А придумали они как смоделировать работу человеческого мозга, объединив нейронные сети и большие лингвистические модели, и назвали эту новую технологию ИИ – искусственный интеллект. Оказалось, что ИИ превосходит человеческий по многим показателям, не только в играх и технических областях, но и способен создавать произведения искусства, писать музыку, стихи и картины.

Не прошло и года, как искусственный интеллект проник чуть ли не во все области человеческой деятельности, компании переводили на ИИ рельсы все что только можно, предвкушая сверхприбыли и освобождаясь от миллионов работников, которых заменяли роботы со встроенным интеллектом. Не пришлось долго ждать пока выяснилось, что, кроме всего прочего, ИИ невероятно эффективен в деле подавления инакомыслия, которое периодически возникало на просторах Междукома, и там все ещё имели место случаи, когда «лже-информация» распространялась в сети как пожар на мебельной фабрике. Конечно, любая социальная платформа всегда включала в себя механизмы фильтрации и проверки онлайн сообщений на соответствие ЗПЧ или на отсутствие «неправильного» контента, являющегося, с точки зрения правящих элит и соответствующих спецслужб Обосии, дезинформацией, например всякие упоминания о лактации и телятах, об эпидемиях, сомнения в результатах выборов, любые исследования о физиологических отличиях Босов и Нелаков, хоть бы столетней давности, и, конечно, критика режима Оппии. Называлось это модерирование контента (цензура была строго запрещена не только в Обосии, но и в Оппии), и в такой «нежелательный контент» включалась информация пусть и правдивая, но могущая быть неправильно истолкована простолюдинами; как сказал один из лидеров Нелаков «Правда для нас выше фактов!»

Чем же тут пригодился искусственный интеллект? А тем, что он заменил сотни тысяч модераторов, мгновенно(!) анализируя всё, что попадало в МеждуКом, фильтруя базар и находя измену в любой форме: словесной, образной или видео. Даже если определенное сообщение было каким-то образом закодировано, обмануть ИИ было невозможно, и изымался такой контент мгновенно: никто кроме автора и не успевал его прочесть, а тем более лайкнуть или перепостить. Соответствующие органы, конечно, информировались и принимали к нарушителям меры в зависимости от тяжести преступления. Что скажете, здорово и практично?

Да, здорово, но вспоминается случай, произошедший в далекие годы, когда МеждуКом сделали впервые доступным всем работникам нашей организации. Через два-три месяца оказалось, что запросы на информацию выполняются очень медленно, и как-то раз я спросил своего приятеля, работавшего в вычислительном центре компании, знают ли они о проблеме. – Да, - сказал он, - знаем и принимаем меры. Вот, на днях, мы заблокировали доступ к порносайтам, и трафик уменьшился на 70%. – При следующей встрече он сообщил мне, что они закрыли работникам доступ к сайтам планирования путешествий и поисков работы, и этот самый сетевой трафик упал практически до нуля. Аналогичная ситуация произошла и в Обосии: когда стало известно о внедрении глобальной проверки контента с помощью омнипотентного ИИ: "антисоветчина" прекратилась, но при этом население полностью утратило какую-либо веру в ту информацию, которая таки публиковалась в Междукоме: ясно, что алгоритмы творят что хотят, и в состоянии изменить как настоящее, так и прошлое на любую временную глубину. Ну как у Оруэлла в «1984» это делалось в Министерстве Правды, только практически мгновенно. Поэтому верить ничему нельзя, вообще, ни-че-му!

С потерей доверия тяга людей к удовольствиям осталась, и власти поддерживали ее и экономически эксплуатировали как могли: не было недостатка в наркотиках, которые завозили из Оппии, спортивных мероприятиях и компьютерных играх. Особые надежды возлагались на разработку платформы виртуальной реальности, где люди должны были пребывать не только в свободное (игры и секс), но и рабочее время, общаясь с коллегами из удаленных оффисов, голограммы которых якобы сидели за одним столом на виртуальных митингах. Когда эта виртуальная платформа была повсеместно внедрена, большинство населения практически потеряло не только какие-либо моральные ориентиры, но и мотивацию - цель существования: даже краткосрочное отключение от виртуальной жизни вело к тяжелой депрессии. О каком-либо производительном труде не приходилось и говорить, работать почти никто не хотел, и даже за большие деньги не удавалось заполнить малоквалифицированные вакансии, что еще больше подстегнуло инфляцию. Обанкротилась всеми любимая бубличная сеть «Дунькины пончики», на которых, как говорили, «Едет вся Босия».

Печатный станок работал в три смены, и настал момент, когда боллар пришлось девальвировать сначала в два, а потом и ещё в пять раз. Открыто объявить об этом власти побоялись: ИИ алгоритмы по-прежнему «вычищали» из сети всю дезинформацию об инфляции, банкротствах и растущей внешней угрозе, но все же некоторые граждане, сохранившие остатки своего неискусственного интеллекта, увидели, что суммы на их счетах в новых болларах потеряли нолик справа. Конечно, вопросов никто задать не решился.

В этой обстановке объявление о вторжении Оппии в Обосию было воспринято населением как шутка и провокация: жители уяснили, что им наконец-то сказали правду, только когда Оппийские корабли высадили морские десанты во всех крупнейших городах Обосии, а на головы граждан посыпались вполне реальные бомбы, правда не очень много, а так, чтобы привести в чувство и восстановить контакт с реальностью. Оказалось, что Обосийская армия практически небоеспособна как по причине естественного отбора самых некомпетентных военачальников, придвигаемых в строгом соответствии критериям политической чувствительности и диверсификации, так и вследствие ее виртуальности – армия по большей части существовала «на бумаге» и учения проводились в виде борьбы двух программ-симуляторов. Через три дня столица Боснии была захвачена, и война закончилась полной капитуляцией.

Что было дальше скоро сами узнаете. Особенно удивились Нелаки, обнаружив, что Оккупационная Администрация относится к ним как к людям третьего сорта, хуже, чем к Босам, а ведь они так старались, защищая интересы Оппийской пентакратии; многие совсем бескорыстно – лишь бы навредить Босам!  Оказывается, в Оппии уже очень давно теория о Беложиде и вреде грудного вскармливания была объявлена бредовой, а лактаза-дефицитные люди признаны неполноценными и подлежащими стерилизации, но информация об этом находилась в секретных постановлениях Пентапартии. Другой неожиданностью для многих было практическое отсутствие грабежей или насильственной экспроприации: оказалось, что примерно 95% всех активов Обосии принадлежит Оппии и законные владельцы предприятий и компаний просто вступили в свои права.

Несколько тысяч самых богатых и влиятельных семей Обосии получили возможность перелететь на своих частных самолётах на заранее купленные острова в океане. Перед вторжением Пентабюро рассматривало вопрос о ликвидации элит, но решило, что это было бы не по понятиям, да и с самими кто знает, что может случиться. А вот для населения были созданы трудовые лагеря, отдельно для Босов и Нелаков, а для специалистов по разработке ИИ и виртуальной реальности специальный закрытый институт - «шарашка», где они могли продолжать трудиться на благо пентакратии.

Закон о Политической Чувствительности был отменен, чему старшее поколение Обосийцев радовалось, но недолго. Была страна Босия и нету.

© Dimus, February 2024